Он боялся. Боялся... меня?
– Та-та-та! – вдруг затараторил старик, точно телеграмму отбивал. – Та-та! Та-та!
Мальчишка сглотнул и будто ожил. Испуганно выдернул из ножен клинок, но уверенное «брям» у него за спиной мигом отбило охоту исполосовать меня в клочья.
Парень послушно вернул меч в ножны. Осторожно, будто я дикий зверь, честное слово, склонился и непослушными пальцами подцепил цепочку – мою надзирательницу.
– Та-та-а... – взволнованно шептал старик в попоне и будто сам вслед за мальчишкой приседал, мол, всё верно. Так держать.
Парень тем временем глянул прямиком мне в глаза. Затем на цепь. Снова на меня.
– Ил-ла? – выдохнул он вопросительно. По крайней мере, мне показалось, будто он спросил. В синих как весеннее небо глазищах плескался страх, смешанный с облегчением, жалостью и бесшабашным любопытством.
Чёрт-те что... сколько ему? Семнадцать? Ровесник Ярика?
Я чуть приспустила руки, и когда сама перестала защищаться, когда открыла пошире глаза и ответила на вопрошающий взгляд, парнишка вдруг поалел. Потупился и медленно, очень медленно под одобрительное «та-та» старика вынул из нагрудного кармана ключик, похожий на молнию, и снова ломким шёпотом спросил:
– Ил-ла?
Глава 2. Перевод – дело тонкое
– Ил-ла? – настойчивее спросил мальчишка.
Хочет меня освободить? Похоже на то.
Я кивнула, но руки не отпустила. Если вампирёнка из другого мира этот жест так усмиряет... Пусть будет так.
Малец-кровопийца едва ощутимо потянул цепочку и точно полярник по тросу двинулся ко мне. Перебирал звено за звеном, но в глаза больше не смотрел – строго на свои пальцы.
Смешной...
Шажок. Ещё один. Ближе... Парнишка замер на расстоянии вытянутой руки. Меж бровей залегла морщинка. Малец вдохнул поглубже, протянул руку и, не касаясь запястья – будто я прокажённая, – отпер кандалы.
Цепь огорчённо звякнула и опала на пол. Я с облегчением потёрла запястье. Хоть браслет едва ли что-то весил, избавиться от него оказалось приятно. А ещё под бинтом страшно зудело.
– Спасибо, – обронила я невольно.
Не ждала, что парнишка поймёт, но он вдруг кивнул и мигом ретировался за спину «ледяного» вожака. Тот оттеснил с дороги старика в пончо и без страха шагнул ко мне. Точнее, к койке. Сдёрнул бордовое шерстяное одеяло – единственное на тощем матрасе, – комком перекинул мне и молча хлопнул себя по шее.
«Надень», – догадалась я. Непослушными руками нахлобучила одеяло на плечи и намертво вцепилась в колючие края на груди.
«На выход», – взглядом указал седовласый воин на дверь, и я и на слабых ещё ногах поплелась, куда велели. В несуразной попоне и носках. В неизвестность.
Блеск!
Правда, утешала себя на все лады, мол, я на Иппоре и до сих пор жива – это плюс. Сорес сказал, Велор мою речь поймёт – уже два плюса!
К тому же бог тени уверял, что ему без нужды моя кончина. Ему позарез нужно, чтобы его народ выстоял в грядущем раздоре без божественной, якобы, помощи. И раз Дракула один из лучших воинов здесь, а я та, кто может убедить его бороться за жизнь, значит, я – тайное оружие Сореса.
Выходит, и закинуть меня куда попало он не мог. Зачем самому себе херить план?
Если только всё вокруг не ошибка.
Если только...
Я тряхнула головой, прогоняя сомнения. Старик перемолвился парой фраз с «ледяным» и неожиданно скоро ринулся из камеры.
Засобирался и воин.
– Р-рам! – поторопил он, и я зашевелилась бойчее. Стиснула кулаки.
Спокойно, Лиза. Всё уладится. Нужно только унять противную дрожь и разбудить мозги. Правда, последнее давалось с трудом и пить хотелось страшно... Но на пальцах объяснять, что мне нужна вода, я не смела. Да и стоило выйти за порог и двинуться вслед за утекающими шагами старика, самообладание и вовсе пугливо сжалось под сердцем, как мокрый цыплёнок.
Я и впрямь под стражей. Это местная тюрьма!
Глазам открылся мрачный нескончаемый коридор. Настенные треугольные лампы изо всех сил лучились золотом, но сумрак и ожившая тревога впитывали тёплые блики и взамен выплёвывали кривые тени. Всюду двери, двери, оконца-ленты. Пахло сыростью, гробницей, а всё вокруг и впрямь было неподвижное. Будто заживо похороненное. Лишь редкие скучающие мужчины и женщины в алом браво вытягивались и вставали по стойке смирно, завидев моих провожатых.