– С большой охотой, – приложил Барбус ладонь к груди. – Ох, Атайя... Какая удача. Отпустили... Чудная новость!
Ридд кивнул. Завёл по привычке руки за спину, нахмурился и, не взглянув на меня, проговорил:
– Надеюсь, не станешь пороть горячку. Столица полна возможностей для юной девицы. Ты привыкнешь. Уверен, – напоследок припечатал он, точно обронил мысль вслух и тем подписал приказ – не ищи себе проблем.
– Господин Ридд, я помню, что пункт 78 книги "Прав и Свобод" сулит казнь за связь с магией, – ответила я, стараясь не давать губам тянуться в улыбке. – Я не маг. Беспокоиться не о чем. Но если заскучаю по вашей компании и уютной каморке в подземелье – обещаю, найду менее опасный способ повидаться.
Барбус сухо, ломано рассмеялся, раскашлялся, а советник лишь глаза в улыбке сузил.
Лёд окончательно тронулся.
– Удачи, девочка, – оборонил он на прощание. – Гляди в оба, – и двинулся прочь. Как всегда, чуть вразвалку.
– Ах, свобода... Как чудесно! – наконец прокашлялся Барбус. – Будь я посвободнее, занялся бы расчётами телеги-самокатки. Ни лошадей, ни навоза... Идёмте же, дорогая. Скорее!
Старик засеменил в обратном Ридду направлении, и я поспешила следом. Лестница, коридор... и ни одной двери! Я всё время держалась, чтобы не обгонять Барбуса. А тот знай себе болтал:
– Господин Гуно – наш главный архивариус. В его власти имена, фамилии рода, отчёты, приказы... Иными словами, все и каждый! Кроме Правителя, разумеется... Кха! Он напишет нужные распоряжения, чтобы вы могли жить свободно. Эх... дорогая, выпорхните и забудете про старика Барбуса. Мне будет вас тут недоставать... Сюда, дорогая.
Мы свернули налево и вошли в единственную на этаже дверь.
– Тук-тук! – с порога раскланялся Барбус. – Эргон! Я к вам с гостями.
– В самом деле? – из темноты кабинета вторил голос без единой нотки удивления, и я поёжилась.
Обиталище главного архивариуса походило на склад – всюду ящики, ящики... Шкафы из ящиков до потолка! Даже окон не видно. Углы, потолок, скудную мебель облепила бархатная полутьма. Настольная лампа лучилась болезненно-жёлтым светом, и, казалось, будто время здесь остановилось.
Лишь камин мало-мальски оживлял пространство. Рубиновые уголья потрескивали, пульсировали, оттого высокая, окованная металлом дверь меж канцелярских шкафов казалась мрачным провалом в преисподнюю. И когда она со скрипом отворилась, а из теней, расчерченных рядами стеллажей, вышел болезненно тощий – кожа да кости! – мужчина, мне захотелось сглотнуть и попятиться.
– Добрый день, Алео, – даже голос у архивариуса звучал глухо, безжизненно. – Какими судьбами?
Мужчина запер дверь на ключ и плавно – точно призрак! – развернулся. Длиннополый сюртук, облепивший угловатую фигуру, даже не колыхнулся. Я напрягла зрение. Бледное, без единой морщинки лицо и впрямь делало архивариуса похожим на усопшего.
На его фоне Барбус – розовощёкий младенец!
– Я по делу, – многозначительно понизил голос Барбус. – Привёл... нашу гостью. Нужно её…кхем! Оформить. Ксандер распорядился.
– Гостью, значит... Оформим, раз нужно.
Не глядя на меня, мужчина накинул на шею цепочку с ключом от архива и шагнул к столу. Барбус с облегчением выдохнул и утёр концом попоны вспотевшее лицо.
– Вот и хорошо. Оставляю вас, Елизавета, в надёжных руках. Уж Эргон, пока не сделает всё по правилам, вас не отпустит!
Старик добродушно рассмеялся. Один. Неловко кашлянул, кивнул на прощание и вышел.
А я едва сдержалась, чтобы следом не выскочить.
– Так вот из-за чего столько шуму, – весомо помолчав, проговорил Гуно, меряя меня раскосым взглядом. – Девчонка из другого мира.
Я прикусила губу.
Без сомнений, Эргон Гуно – один из немногих посвящён в тайну моего появления на Иппоре. Только мне от того вдруг выть захотелось. А ещё захотелось сбежать. Удрать куда угодно, лишь бы там было светло и не пахло чем-то маслянистым, гвоздичным.