– Спасибо, – наверное, в сотый раз поклонилась я. А Офелия в сотый раз благосклонно улыбнулась.
Вымыв пол и застелив постель свежим бельём, я опустилась на кровать и выдохнула скопившееся напряжение. В голове всё словно заново складывать пришлось. Я на Иппоре. У меня работа, своя комната и... настоящие планы на будущее!
Я подбила пузатую подушку и легла, подложив руки под голову. И пусть комнатка больше походила на чулан, я чувствовала себя спокойно. Впервые за две недели в чужом мире.
Подтянув поближе рюкзак, я огорчённо цокнула. Рысь Аялы в хлам изодрала передний карман. А на боковом кармашке кто-то вообще молнию срезал.
Так-так. Любопытно, как скоро в Людских землях наладят производство замков на молнии и кроссовок? Не верилось мне, что моя обувь сама по себе растворилась в сияющих пятнах портала.
Невольно вспомнив ночь перехода, я потёрла грудь. Сорес не обманул, жгучая боль и вправду ни разу не прострелила лёгкие. И переломанные больные сны с Велором не мучили... Оставалось надеяться, что хвостатая помощница ведуньи жива и здорова. Очень уж дымная кошка мне нравилась. Пусть и напугала в ту ночь у воронки до полусмерти.
– Только бы вещи не покалечила, – с опаской выволокла я свой скарб на постель.
К счастью, кроме рюкзака пострадало немногое. Джинсы, толстовка... Но их здесь и не наденешь. Безопаснее в попоне ходить.
Разложив бельё в шкафу на единственной полочке, я вновь улеглась на кровать и бездумно уставилась в окно. Вечерело. Солнце ослабило пыл, но ветер в окно до сих пор струился прожаренный, знойный. Гомон торговцев слабел, а тени домов и прохожих, напротив, набирались духу. Лезли из-под бочек, коробок, крыш и канав. Сплетали причудливую вечернюю пряжу.
Интересно, как там мама?..
Дома прошло чуть больше месяца, и я боялась одного: справился Ярик с заданием, или меня объявили в розыск?
Я прикрыла глаза, чтобы слёзы не расплескались. Глубоко вдохнула.
Надо успокоиться. Мудрым моё путешествие в другой мир не назовёшь, но... дуракам, говорят, везёт. Нужно лишь поскорее сделать то, чего хочет Сорес. Предупредить Велора об опасности. Рассказать о грядущей войне, убедить бороться!.. И всё. Вернусь домой и забуду обо всём.
Попытаюсь.
Так я и лежала с закрытыми глазами. Ветер по-хозяйски бродил по комнатке. Выдувал нежилой дух, касался лица...
Решено! Подсоберу в таверне деньжат и поплыву в Нур-Асера. Сидеть на месте и привыкать к Иппору у меня нет времени.
И кстати, а много это – золотой и серебряный гарто?
***
– Мама ужинать зовёт, – протиснулась светленькая головка Ияри в дверь, и я вздрогнула. Как задремала и не заметила. За окнами уже сгустила краски ночь, а треугольная лампа под потолком собрала вокруг себя облако шугливых планет – мотыльков.
– Я... да, – отозвалась я хрипло и села в постели. Затылок ото сна в духоте отозвался чугунной болью. – Сейчас спущусь, Ияри. Спасибо.
Но девочка не ушла. Воровато переступила порог и уставилась на рюкзак в изножье кровати. Из него как на грех выглядывало мыло в цветастой обёртке и пара бутыльков с шампунем и гелем.
Я торопливо накинула на рюкзак уголок покрывала. Придётся спрятать сумку понадёжнее, чтобы у иппориан не возникало соблазна похоронить меня под ворохом вопросов.
Девочка разочарованно вздохнула и смиренно завела руки за спину.
– Ты теперь с нами жить будешь?
– Пока да, – улыбнулась я, спустив ноги на пол.
– Здо-орово, – протянула Ия и жадно уставилась на холмик под пледом, под которым покоился рюкзак. – Мама сказала, ты издалека... Я тоже хочу путешествовать. Но папа говорит, надо жить там, где родился.
– Может, папа прав? – миролюбиво склонила я голову. – Иногда... лучше оставить всё как есть. Чтобы не терять то, что было.
Я в муке потёрла лоб. Сердце кольнула прежняя тревога, будто в глаза мне моя непосильная задача заглянула. А Ия вдруг наморщила нос и сверкнула синими, как у Юджина глазами.