– Что было, то прошло! – запальчиво фыркнула она. – Все равно что умерло. Так и какой в прошлом толк?
– Иногда от прошлого больно оторваться. Иногда само прошлое идёт попятам... Но смысл в твоих словах есть. Ты... не по годам мудрая, – с удивлением покачала я головой, но девочка с сомнением поджала губы.
– Не знаю... Но Юджин учит меня писать и читать.
– Может, и меня научит? – пошутила я, надеясь отвлечь девчушку. – А то пишу я до сих пор не ахти.
Ияри оживилась
– Легко! Юджи всё может! Он уже пришёл, кстати. И папа. Сказал, поглядеть на тебя надо, прежде чем в таверну пускать.
Непрошеный холодок обдал поясницу. Ну, Лиза, натискала хлопот на хребет.
– Идём знакомиться тогда? – нарочито бойко поднялась я с кровати и двинулась вслед за Ияри.
В кухне под потолком светила лампа Барбуса. В распахнутые настежь окна тянуло слабым холодком, а из казана на огне валил густой луковый дух.
У меня желудок нетерпеливо свело.
Офелия хлопотала у очага, а за столом уже сидел Юджин и мужчина. Почти старик, если бы не крепкая осанка, натруженные плечи и руки. Тёмная полоска загара на шее, грубая щетина с проседью...
Глава семьи. Хозяин таверны. Нечего и сомневаться.
– Господин Роджи... Здравствуйте, – остановилась я у стола, смело представ перед отцом Юджина.
Завидев меня, парень как всегда чуть смущенно улыбнулся и тронул отца за плечо.
– Это Елизавета, пап. Она...
– Уж вижу, что не «он», – хмыкнул мужчина и обдал меня цепким взглядом синих глаз. – Доброго вечера, Лизавета. В таверне нам, значит, помогать наладилась?
– Если позволите, – отрывисто кивнула я.
– А потянешь?
Я качнула головой снова, но взгляд не отвела. Отчего-то казалось, что с господином Роджи надо только так – открыто и по-свойски. Без дамских штучек.
Синие, как у Юджина с Ияри глаза и впрямь будто насквозь меня видели. Полыхали живым синим пламенем. И если на первый взгляд отцу семейства можно было назначить лет пятьдесят, то глаза возраст обошёл стороной.
Равно как и бойкий ум.
– Говорят, северяне, как с другой земли люди, – сузил глаза мужчина. – И до работы охочи.
– За всех... северян отвечать не могу. Но я любой работе буду рада.
– Что, и воду в сите носить согласна?
И что тут ответить? Готов, всегда готов? Или показать, что мозги мне на «севере» не всё отморозило?
– Ну, если на юге принято за деньги тратить время впустую... – улыбнулась я.
Мужчина аж на спинку стула откинулся. Глаза вспыхнули мальчишеским задором.
– Получил? – грохнула Офелия на стол плошку с мясистыми, похожими на шпинат листьями, и одарила мужа ликующим взглядом. – Жжёшь тут, глядишь. Пугаешь. Это тебе не девица с Верхнего круга! Подруга Юджина. Вот и пусть остаётся. Мажена-то совсем нынче сдала... А внука всего раз за жизь видела. Пускай скатается в Порт. Порадуется, старая. Я ей уже заплатила.
– Даже так? – пробасил мужчина, запустив широченную ладонь в плошку. Выудил лист и смачно захрустел. – Без меня всё уладили?
– Уладили, – дёрнула острым плечом Офелия. – И скорая на ногу помощница нам пригодится. Садись за стол, Лиза. Не топчись.
– А кто спорит? Помощники с ногами только дуракам не нужны, – вынул господин Роджи из чаши ещё пучок зелени. Протянул мне и лукаво подмигнул. – Ешь, Лизавета. А то в этом доме так долго ужин подают, что и ходячему впору обезножеть.
– Вечно ты шутишь... – поджала губы Офелия, но от глаз так и разбегжались морщинки веселья.
Я зажевала пресный, но сочный лист и села рядом с Юджином. Глянула на него. Он улыбался. Смущённо потёр висок, а Ияри уже расставила посуду. С неизменной взрослостью натёрла полотенцем деревянные ложки, и пока Офелия разливала по плошкам обжигающий луковый суп, господин Роджи меня без стеснения разглядывал. Будто решал, оценивал.
– Ну, значит, Ноланом меня зовут, – наконец заговорил он, и я с облегчением кивнула. – Таверна фамилией нашего рода названа. Видала? Её ещё мой дед поставил. Пусть за Пеленой ему живется спокойно, – коснулся мужчина груди подбородком, и каждый из семьи Роджи склонил голову.