– Угу, – промычал он и отбросил измученную травинку. – Что ещё хочешь знать?
Я задумчиво прикусила губу. Нужно спросить что-то ещё. Отвлечь!
– Юджи, – прокричала Офелия из дома. – Я гашу свет!
– Ага! – прокричал парень в ответ, а у меня назрел подходящий вопрос.
– Слушай, а эти лампы ведь Барбус придумал?
– Кто ж ещё? – хмыкнул Юджин.
– А работают они на чём?
Столбов и проводов я во всей столице не заметила, а пирамидки-лампы горели повсюду. Даже на стенах домов и изгородях болтались светильники-ведёрки.
– Подробностей не знаю, – оттаял Юджин, – но на крышах... вроде как хитрые такие штуковины уложены. Они впитывают энергию светила, потому днём всегда света хватает. А вот на ночь гасим... Но уличные огни до утра светят. Правда… – засмеялся парень, – светлее от них не становится.
– Зато красиво, – глядела я на фонарики-светлячки на каждом столбе забора.
– Ты ещё на Летнем фестивале не была, – важно откинулся Юджин на руки. – На главной площади зажигают столько фонарей! Даже в фонтанах.
– Красиво, наверное...
– Безумно, – загадочно протянул Юджин. – Сама увидишь. Через пару недель. Ох, и работы в таверне будет!.. – простонал он и, подавшись вперед, свесил руки с коленей. – Мама уже волнуется, что запасов не хватит. На фестиваль в Онтас со всей Федерации съезжаются! Так что крепись.
– Справлюсь, – кивнула я и поднялась на ноги. – Наверное, пора ложиться. Вставать завтра рано.
– Ага...
Юджин нехотя встал, отряхнул брюки и первым ринулся в дом.
«Ничего, – бодрилась я, шагая за парнем в полутьме по деревянной лестнице. – Работа же не волк. Не сожрёт меня. Правда?»
***
Сотая миска. Липкий жир. Ледяная вода.
Я потрясла онемевшими от холода руками и склонилась над корытом, над которым стояла из вечера в вечер почти две недели.
Работа не волк, говорят? Очень жаль. Лучше бы проглотила меня разом и переварила.
– Конца-края не видно... – хмурилась я до боли во лбу, отмывая бессчётную миску.
Костяшки жгло. Поясница ныла. На столицу давно опустилась ночь. На полках уже сгрудились гирлянды «половинок кокоса» и повезло, что ни стекла, ни серебра – как в ресторанах Верхнего круга, – в таверне Роджи не водилось. Не то ходила бы я без рук.
Хотя Раила, конечно, и без того дважды на дню грозила расправой. Больно уж не нравился ей мой дух на кухне. Но идти против слова Офелии кухарка не смела. Поэтому привычно пригрозив, что если наутро недосчитается утвари – останусь калекой, Раила сняла передник и утопала домой.
А я утонула в громадье грязной посуды.
– Закончила? – заглянула в дверь Офелия.
– Почти, – вскинулась я и зашевелилась бойчее. Не хотелось, чтобы хозяйка сочла меня бестолковой.
Офелия мягко подошла. Молча сгрузила подсохшие деревянные ложки-вилки в ящик и накрыла полотенцем.
– Ты молодец, – коснулась женщина моего плеча и ободряюще сжала. – Без тебя мне было бы туго. Так... Нолан уже зал вымел. Осталось помыть. Справишься?
Я кивнула.
– Хорошо, – протянула хозяйка и снова потёрла моё плечо. – Я бы и сама, но Ия, кажется, простудилась… Не засыпает без меня.
– Ничего, госпожа Роджи. Не беспокойтесь. Я сделаю.
Женщина благодарно улыбнулась и вышла, а я закрыла кран и со вздохом упёрлась лбом в руки мокрые по локоть. От воды подушечки пальцев побелели и сморщились, как больные моллюски. А ещё на Иппоре из крана текла только ледяная вода. Час-два – и суставы до стона сводило.
– Эй!.. – раздалось у меня за спиной. – Матушка совсем тебя загоняла?
Я распрямилась и глянула за спину.
– Юджин!.. Ерунда. Мне не на что жаловаться, – шустро крутанула я вентиль и, стиснув зубы, сунула пальцы под ледяную струю. – Твоя мать ко мне добра. Все очень добры.
– Ну ага. А выходного у тебя так до сих пор и не было... Давай, двигайся, – скинул Юджин камзол на спинку стула, закатал рукава и в шутку подтолкнул меня бедром, вынуждая пустить его к мойке.
Я упёрлась.