***
Ночь свернула к утру, вдалеке грянул ещё один салют, а Юджин всё кружил по гостиной, как загнанный в клетку зверь. Я же сидела в кресле и ждала приговора. В мыслях царил кавардак, а поджилки до сих пор тряслись от пережитого кошмара.
Сидел на стуле у дверей и Нолан Роджи. Вид у него был огорошенный, но вместе с тем грозный. Синие глаза потемнели, как небо перед бурей. Ещё немного, и молния ударит.
– Как же так? – твердил Юджин, меряя шагами гостиную. – Как так?..
К кому он обращался? Ко мне, наверное. Но я молчала. Молчала до тех пор, пока в гостиную не вошла Офелия.
– Господин Гуно жив. Но пока без сознания.
У меня будто второе дыхание открылось.
– Обошлось… – прошептала я и с облегчением обняла голову руками.
Офелия искоса глянула на меня.
– Что делать, Нолан? Звать солдат из Управления?
Мужчина невнятно кашлянул и уставился на Юджина.
– Сын?
Парень глухо застонал в ответ и рухнул на диван. Впился в длинный русый чуб, точно выдрать его хотел. Так и сидел пару минут, глядя в пол.
Офелия, сторонясь меня, подошла к окну и понадёжнее задёрнула шторы. Ночная темнота, до восхода чернильная, совсем сгустилась. Настенные лампы Барбуса уже почти растеряли запас сил, потому светили тускло, печально. Они гасли.
Гас и огонёк надежды во мне.
– Нужно решать, – поторопил сына Нолан. – Времени до рассвета чуть.
– Знаю! – огрызнулся Юджин и глубже зарылся пальцами в волосы. – Еще и Гуно скоро очнётся...
Меня как током ударило. Архивариус жив. Это я его спасла!
Спасла и Ияри.
– Юджин, – позвала я шёпотом, и взгляды семейства тотчас устремились ко мне.
Только сама я никак не решалась взглянуть хотя бы на того, к кому обращалась.
– Юджин, – повторила я, – ты вправе меня ненавидеть. Вправе презирать. Я не заслужила твоё доверие, но во имя прежней дружбы я прошу об одном: выслушай, – я пересилила себя и подняла голову. – Выслушай! И тогда… решай, как поступить.
Парень шумно выдохнул и, кажется, кивнул. Я тоже качнула головой и начала:
– Я не знаю, откуда во мне эта сила. Клянусь! Знаю лишь одного... мужчину, дар которого был очень похож на мой. Но зла он никому не причинял. И я ни за что не причиню!
Юджин недоверчиво хмыкнул, а господин Роджи вдруг спросил:
– Это ты вылечила Ияри?
– Да, – кивнула я, и мужчина со стоном подпёр лоб широким кулаком. Офелия, прижав руки к губам, зашептала не то молитвы, не то проклятия, а у Юджина и вовсе рот приоткрылся.
– Значит, всё же не Берим, – упавшим голосом выдал он. – Не травы...
– Клянусь, я не знала о своей силе! – подобралась я в кресле, с мольбой глядя то на Офелию, то на парня, то на Нолана. – Я могу доказать! Барбус и Ридд проверяли меня. Разве дала бы я надеть на себя тот браслет, знай, что я маг?
– Ты целитель, – перебил Юджин. – Не боевая. Поэтому тест не сработал, – парень вдруг зло хохотнул. – Ха-ха-а... Обвела вокруг пальца самого Ксандера Ридда!
– Я никого не обманывала, – рассердилась я. – Магия проснулась всего пару дней назад, и сама я не пожелала бы себе такой участи. Это отнимает столько сил... Я не знаю, как этим управлять!
Юджин недоверчиво хмыкнул, а я в муке потёрла лицо:
– Я не знала, что умею исцелять, Юджин. Но, наверное, я так боялась за Ию, что дар проснулся сам собой.
Офелия вдруг ринулась ко мне и вытянула из-за пояса халата платок.
– У тебя... губа разбита, – шепнула она и боязливо вернулась за спину мужа.
Я коснулась рта пальцами. И правда... нижняя губа припухла.
– Спасибо, госпожа Роджи, – приложила я тряпицу к лицу, оттирая подсохшую кровь с подбородка.
– Ты вернула мне дочь, – зябко обняла себя за плечи Офелия. – Это малое, что я могу для тебя сделать. И мне всё равно, кто ты на самом деле.
Юджин вскинул голову.
– Мама! Ты ничего не знаешь! Понятия не имеешь, кто она и откуда!