Однако Нолан мудро рассудил, мол, если Гуно приведёт подмогу из Управления, от дома после обыска камня на камне не останется. Смысл прятаться?
– Отдохни лучше, – велел господин Роджи, сгрузив на пол у очага пару корзин, напоминавших здоровенные осиные ульи. – Нескоро ещё спокойное время выдастся. До острова путь долгий.
– Нолан прав, – робко подступила ко мне Офелия, едва мужчина грузно утопал во двор за новыми корзинами. – Поешь хорошенько. Я тут подумала... – смерила она взглядом мой рюкзак у ножки стола. – Сумку свою странную лучше оставь. Ты же вроде как сбежала... Так что вот, – сунула женщина мне в руки наплечный мешок из плотной шершавой ткани. – Собрала немного своих вещей. Они не по моде сейчас, конечно... Но вдруг сгодится? И положила лепёшек с водой.
Я недоверчиво стиснула мешок и поднялась на слабые ещё ноги.
– Госпожа Роджи... спасибо.
– Это мне впору тебя благодарить, Лиза, – тихо, но твёрдо отозвалась Офелия. – Ты спасла Ияри. Рискнула. И я не забуду. Мой дом теперь твой.
И улыбнулась так же тепло, как прежде, а затем, дрогнула и решительно прижала меня к себе.
– Береги себя, девочка, – шептала она, гладя меня по волосам и лопаткам. – Не дай себя погубить. Со всех ног беги, если придётся.
Я кивала и прижималась щекой к женскому плечу, как маленькая. Признаюсь, хотелось стоять в объятиях вечно. От Офелии пахло чем-то родным, тёплым. Пахло надеждой и домом.
– Офелия! – буркнул Нолан, занеся с улицы очередной ящик, сколоченный из реек. – Хватит тут... разводить. Пора нам.
– Так я и не держу, – отстранилась хозяйка и погладила меня по щеке. – Благослови ваш путь, Атайя.
За окном разлились предрассветные сумерки. Дом тоже погрузился в темноту – лампы Барбуса выдохлись. Только пузатая масляная лампа на столе героически согревала мрак. Я скоро шаркнула молнией рюкзака и переложила выданные архивариусом документы и кое-чего из личных вещиц в мешок. Офелия, глядя на меня, неловко смахнула проступившие слёзы, а господин Роджи уже откинул крышку с высокой плетёной корзины и скомандовал:
– Ну... лезь.
– В корзину?
Нолан утвердительно кивнул.
– Ага. Ящик тебе тесноват будет. Так что полезай. Только мешок мне дай.
Ну, раз надо... Я передала хозяину собранные Офелией пожитки и нерешительно шагнула к «улью». Ступила одной ногой на дно. Ссохшиеся ветви заскрипели, грозясь рассыпаться в крошку.
– А выдержит? – с опаской втиснула я вторую ногу под новый предупреждающий хруст.
– Я сам корзины плету, – заявил Нолан.
Видимо, сей факт должен был вселять уверенность. Я под душераздирающий треск втиснула бёдра и присела на корточки. Оставалось надеяться, что ремесленные навыки господина Роджи соразмерны его самомнению. Сам Нолан тем временем закинул мой мешок в корзинку поменьше.
– Ты с головой давай лезь, – хмыкнул мужчина. – Торчишь, как кутёнок любопытный.
Я выдохнула до отказа, втиснула в «улей» руки. Поворочалась, как гусеница в коконе.
– Не... выходит, – выдохнула я. – Корзина слишком… Ай!
Господин Роджи надавил мозолистыми ладонями мне на макушку, и я влетела внутрь. Чуть лоб о колени не расшибла.
– В самый раз корзина, – довольно хмыкнул Нолан. – Выдвигаемся через час. А до тех пор, чтоб ни звука!
– Через час? – таращилась я на хозяина через горло корзины, словно рыба из проруби. – Зачем мне сидеть так целый…
– Чш-ш! – оборвал Нолан. – Ни звука, говорю, – и накрыл корзину плетёной крышкой.
Я обречённо уткнулась носом в колени. Выбора нет – из Онтаса надо бежать. Велора я в городе ни в жизнь не отыщу, но жгла разум уверенность – раз Арис на свободе, путь кровопийц ляжет в Тёмные земли. В других королевствах ведь клыкастого беглеца не примут.
Выдадут людям и меня. Значит... доверюсь пока Нолану. Поплыву на Авэль.
Жаль только с Ияри не попрощалась.
Я застыла в темноте «улья». Затихла. Но тело запротестовало очень скоро. В шее осела боль. Спина и плечи заныли, а от духа подгнивших овощей, которым насквозь пропиталось моё убежище, свербело в носу. Я стиснула зубы. Насилу дотянулась ладонью до лица и прикрыла нос. Прислушалась.