Мне же достался пренебрежительный взгляд. Очень надо! Как-то и без любезностей жила прекрасно.
– Вери Овайо. Цоколь.
Мне с явным неодобрением во взгляде протянули пропуск. Ну да. Любимый подвал ждет меня. Ведь чем ниже статус, тем ниже падаешь, в принципе.
Дальше наши пути ожидаемо разошлись. Направилась в отдел для таких, как я – сирых и безродных, а Тим – пятью этажами выше. Он пожелал удачи, а у меня так свело челюсть от напряжения, что лишь кивнула в ответ.
Предыдущие два раза мне попадались не самые приветливые сотрудники. В первый раз это был худощавый мужчина, похожий на высушенную рыбу. С серой кожей и выпученными глазами.
Тогда он придирчиво изучил мой внешний вид, выразил недовольство тем, что пришла на минуту позже назначенного срока, и предложил место.
Да я всю жизнь мечтала убирать общественные туалеты! Прямо спала и видела. Во снах начищала сортиры и танцевала под современные мелодии со шваброй. А потом помогала ассенизаторам загружать дерьмо в специальные машины.
Как минимум это и представлял себе сотрудник напротив, расписывая преимущества этой работы. Ну уж нет! Я еще не совсем безнадежная. В конце концов, у меня были лучшие показатели в учебе. Почему они это не берут в учет?
Второй поход в Департамент был не менее захватывающим. Тучная женщина с лицом, как у гелиды1 слащавым голосом сообщила, что как раз для меня имеется потрясающее место. Потрясающее место прислуги в отеле «Соблазнение».
Честное слово, идя в тот день в Департамент, готова была согласиться почти на любую должность. Но никак не ожидала приглашения в дом женских прелестей! Да каждой воспитаннице обсервации с детства талдычили, что если не станут учиться, то станут работать телом!
Сомневаюсь, что это действительно было взаимосвязано, но действовало эффективно. Быть шлюхой в одном из таких отелей означало короткую жизнь, полную сомнительных удовольствий. Про надежду на обретение пары вообще молчу.
И вот стою перед новым кабинетом. Очередная молодая девушка из низов в самом низу Департамента. Звучит. Ну да ладно, вперед навстречу туалетам!
Звонко постучала, затем толкнула дверь и вошла. Первое, что бросилось в глаза, это безукоризненная чистота. Даже идеальная. Точнее, не чистота даже, а пустота.
Вытаращив глаза от удивления, наблюдала, как миловидная блондинка лет ста с улыбкой на лице бодро складывает папки по коробкам. Замялась.
– Простите, я, должно быть, не вовремя.
Попятившись к двери, нечаянно задела одну из коробок, которые, как оказалось, располагались по бокам от меня. Та угрожающе покачнулась, и пришлось налечь на нее всем телом, придерживая.
От этого движения мое платье издало трескающийся звук. Зато сразу стало легче дышать. Только не это! Залилась краской.
Женщина мгновенно подскочила ко мне и помогла водрузить тяжеленную коробку на место. Пока она это делала, украдкой нащупала боковой шов.
Так и есть. Разошелся. Драконы мне на голову! И как угораздило снова влипнуть? Теперь видера семь шкур сдерет за эту тряпку. Она сто раз повторила, что платье выходное. Застонала.
Женщина подняла на меня ярко-зеленые глаза. Надо было стонать тише. Она улыбнулась и сказала:
– Нет, все верно! Ты же Эва Овайо? По поводу работы пришла? Третий раз – алмаз.
И она всплеснула руками так экспрессивно, что коробка сбоку от меня все-таки соскочила и с грохотом низвергла свое содержимое на пол. Теперь тут стало гораздо уютнее и захламленнее.
В воздухе летали сотни маленьких листочков. Я опасливо покосилась на женщину. Но та лишь махнула рукой.
– Дракон с ними! Потом соберу, ты у меня последняя на сегодня. Да что уж на сегодня – навсегда!
И она залилась таким счастливым смехом, что даже напряженной мне захотелось улыбнуться. Редко можно встретить в бюрократических стенах такое проявление радости.
Блондинка вернулась за стол, порылась в одной из папок и достала мое досье. Ой-ей! Как бы не испортить ей настроение своей строптивостью. Но я зря нервничала.
Она несколько минут пробегала своими удивительными глазами по содержимому. Должно быть, в ее роду были одаренные. У всех, кого природа наделила даром, цветные глаза. Большая редкость в наше время!
– Значит, обсервация для сирот из района выживания… Без рода, без данных, подкидыш без каких-либо данных. Фамилию и имя сама выбирала?
Я кивнула. К смущению от порванного платья прибавилось еще и это. Словно мое прошлое не имело значения. Но оно имело. Точнее, только оно и имело.