Но он не видит. Он плачет. Плачет, словно ребенок, вжимаясь лицом в отцовские колени. Ища хотя бы каплю утешения, хоть толику тепла.
- Я виноват, – глухо выстанывает Тор, – я так виноват!
Лицо Одина дергается, словно от боли. Он тянет руку ко лбу, прикрывает глаза, пытаясь вернуть себе самообладание. Судорожно стискивает на груди меховой плащ.
- Расскажи мне, сын. – Собственный голос кажется ему хриплым и чужим. Впрочем, так оно и есть. – Расскажи, в чем твоя вина.
«Может, лучше не надо?» – опасливо вопрошает внутренний голос, но Всеотец не обращает на него внимания. Кончиками пальцев касается склоненной головы сына и снова просит: «Расскажи».
Медленно, словно каждое движение причиняет острую боль, Тор тянется к вырезу рубахи.
Пальцы скользят под ткань, извлекают тонкую, почти невидимую цепочку. И Один тратит все силы на то, чтобы не отшатнуться. Потому что уже знает, что там, в маленьком овальном медальоне, на другом конце цепочки. Знает, но все равно завороженно смотрит, как Тор нажимает на середину медальона, как медленно откидывается крышка и взору предстают две крепко сплетенные пряди волос: золотая, словно пшеничное поле под лучами восходящего солнца, и черная, цвета воронова крыла.
- Мне было десять, – шепчет Тор. – Мне было десять, а я помню все, как будто это было вчера. Наверное, именно тогда я впервые понял, что я… я… – задыхается. Сглатывает. – А потом… все оставшееся время… все эти столетия я просто отрицал очевидное. И если бы я не был таким глупцом… если бы хоть раз удосужился признаться…хотя бы самому себе…
Тяжело дыша, Тор замолкает. А потом вдруг светло улыбается:
- В тот день Локи пришел ко мне после полуночи…
- Тор!
Тишина.
В настежь распахнуты окна покоев струится призрачный звездный свет. Серебрит спутанные пряди золотистых волос и плотно сомкнутые ресницы десятилетнего принца.
- Тоооор! – за шепотом следует увесистый тычок в спину, – а ну просыпайся!
Худенький черноволосый мальчишка нетерпеливо тормошит брата. Не выдержав, больно щипает за бок, и принц подскакивает на кровати, хлопая мутными со сна глазами.
- Локи? Что?..
- Вставай немедленно! Битый час тебя бужу! Одевайся, иначе уйду один!
Тор встряхивает головой, прогоняя остатки сна. В глазах загорается озорной огонек и, не тратя больше времени на вопросы, он сползает с кровати.
Минута на то, чтобы одеться и двумя бесшумными тенями выскользнуть в извилистый коридор, ведущий из дворца.
Братья крепко держатся за руки. Тор идет впереди, как, впрочем, и всегда, во всех вылазках и эскападах, не задумываясь, прикрывая младшего.
Незамеченные никем из стражи наследники Асгардского трона неслышно минуют караульную и со всех ног бегут вдоль стены, окружающей царский дворец.
- Ты уверен, что нам туда?
Локи запыхался, темные кольца волос прилипли к высокому лбу, но на вопрос Тора он отвечает высокомерным взглядом и крепко сжимает ладонь брата, требуя тишины. Внимательно оглядывается по сторонам и, пригнувшись, уверенно направляется к едва заметному выступу в каменной кладке.
- Смотри. – Под пальцами Локи выступ внезапно отъезжает в сторону, открывая небольшой проход, достаточный, чтобы двое мальчишек смогли легко проскользнуть внутрь и оказаться по другую сторону дворцовой стены.
- Да! – Тор в восторге вскидывает вверх сжатый кулак и, опомнившись, снова тащит брата за руку, увлекая вперед. – Ну давай же скорее! Идем!
Они бегом пересекают пустые улицы. Эхо легких шагов следует за ними, отражаясь от высоких стен. Мальчики не останавливаются и вскоре каменные мостовые сменяются упоительно мягкой травой. В ветер вплетаются нотки прохлады. Еще немного – и высокая трава расступается, открывая круглое, словно блюдце, озеро. Черная вода отливает серебром. Гладкая поверхность застыла, будто туго натянутая скатерть – ни морщинки, ни складочки.
Братья, сбрасывая на ходу одежду, наперегонки летят к воде. Ноги утопают в мягком песке. И сонная тишина разлетается на мелкие осколки, взрывается тысячей брызг. Вода холодная, как льды Йотунхейма, но мальчики не обращают на это внимания. Они плещутся и хохочут, брызгают друг на друга, толкаются и падают. В свете полной луны их тела серебрятся, будто облитые доспехами.
Ночная вылазка, конечно же, идея Локи. Ни один ребенок во всем Асгарде – да что там в Асгарде! Во всех девяти мирах! – не проявляет такую тягу к проказам и шалостям. Уж сколько раз гордые асгардские дамы с визгом улепетывали от змей, пущенных младшим принцем в пиршественный зал, в то время как его старший братец прикрывал пути отступления, заклинив двери боевой секирой! И сколько раз сам наследный принц с воплем просыпался среди ночи от взрыва чего-то ярко-зеленого над головой, обдающего потоком ледяной воды. А уж сколько раз гремел среди тронного зала голос Одина Всеотца, на все лады распекающий юных принцев за недостойное для будущих царей поведение…
Однако, на Локи ничего не действует. Похоже, ему нравится искушать судьбу, выдумывая новые и новые проказы. И старший брат потакает ему в этом, заступается перед родителями, а то и берет вину на себя. Рядом с Тором Локи чувствует себя как за каменной стеной. Знает, что тот всегда будет рядом, поддержит и поможет. Это же старший брат. Сильный, смелый. Самый лучший. Локи любит его. Верит ему. Поэтому, когда внезапно дно уходит из-под ног, Локи поначалу даже не пугается. Подумаешь, какая-то яма. Тор сейчас его вытащит! Вытащит же, да? Но сомкнувшаяся над головой черная масса воды, колючий холод и тьма впиваются в тело миллионом острых иголок. Все еще пытаясь мыслить разумно, принц бьет руками, отчаянно пытаясь вытолкнуть себя на поверхность, нащупать теплую руку брата. Где же Тор? Непослушное тело тяжелеет. От дикого холода ногу пронзает судорога. Боль туманит сознание, и мысли теряют связность. Локи вдруг кажется, будто сам Древний змей поднялся из глубин озера и вонзил зубы в его лодыжку. От страха мальчик отчаянно вскрикивает, и легкие наполняются жгучей водой. Последнее, что он помнит – светлое пятно, пронзающее чернильный мрак.
…Песок у озера влажный, холодный. Полоса травы начинается всего в десятке шагов от берега, но Тор понимает, что сил дотащить туда брата у него уже нет. Тора трясет. Каждую мышцу буквально скручивает от холода и пережитого ужаса. Жуткого, смертельного ужаса, затопившего сознание, когда показалось, что среди ледяной черноты он не сможет отыскать Локи. Тор не помнит, как нашел его, как вытащил на берег. Он вообще сейчас не способен думать о чем-то кроме того, что это Локи, его брат, лежит сейчас на песке, разбросав руки, точно сломанная игрушка. Черные волосы мертвыми змеями облепили лицо, грудь неподвижна.
- Дыши, – шепчет Тор, обхватывая брата за плечи.
- Дыши! – кричит он, изо всех сил тряся безвольное тело.
- Дыши… – умоляет он, прижимая Локи к себе, стараясь согреть, передать частицу собственной жизненной силы.
И Локи судорожно дергается, кашляет, сгибаясь пополам. Выплевывает скопившуюся в легких воду. Сжимает руку брата и едва слышно стонет.
- Локи! Слава богам! Ты слышишь меня? Брат! Ты слышишь?..
Локи хрипит и шевелит губами, пытаясь что-то сказать. Тор тотчас же наклоняется к нему, ловя едва слышно выдыхаемые слова:
- Что так долго? Прилег вздремнуть на берегу?
Это так неожиданно, и в то же время так похоже на Локи, что Тор начинает хохотать в голос, не замечая, что из глаз ручьем текут слезы. Локи протягивает руку, стирает их и неожиданно серьезно произносит:
- Я знал, что ты не дашь мне умереть.
Под утро, запертый в своей комнате Тор, слышит, как тихо скрипит дверь.
Он лежит в постели, изо всех сил стараясь не обращать внимание на горящую огнем задницу – в этот раз отец предпочел не тратить слова и собственноручно высек наследника розгами. Наказание Тор принял молча, искренне полагая его недостаточным – перед глазами намертво выжженным абрисом стояло белое как мел лицо Локи.