— Может быть он того… не осторожен был?
— Как же, — фыркнул Кирилл, — до сортира в бронежилете ходил. Двойника завел.
— И как же все произошло?
— На выходе после инаугурации губернатора. Он не мог туда не придти, киллер это знал.
— Что-то такое я вспоминаю, — пробормотала я. — Что-то такое писали в газетах, но я не очень поняла намеки журналистов.
— Кому надо, тот понял, — буркнул Туполев, — Назар теперь смертник.
— А вы не пробовали разыскать этого Самоеда и попробовать откупиться, что ли? Ведь не ваша семья начала вендетту, вашего отца убили первым.
— Пробовали. Но не нашли. И вряд ли Самоеду нужны деньги.
— Но ведь они начали первыми! Самоед и его хозяева!
— Голову киллера потребовал именно Назар, — терпеливо произнес Кирилл, — и теперь он приговорен.
— Не совсем справедливо, — заметила я. — парнишку конечно очень жаль, но ведь вы говорили, что Назар просил только припугнуть. Это капитан перестарался.
— Киллера не интересуют нюансы. Он приговорил всех четверых.
— И что вы теперь будете делать?
— А мы уже делаем, — усмехнулся Кирилл. — Назар руководит делами из виртуального офиса.
— Как это?
— Через Интернет. Вообще-то это уже принятая мировая практика. Секретарша у себя дома принимает сообщения, бухгалтера, клерки, юристы работают так же. Сейчас этим никого не удивишь.
— Первый раз о таком слышу, — призналась я.
— Это очень удобно, — Кирилл пожал плечами, — нет расходов на содержание офиса и легче подобрать специалистов.
— А дома, в этом городе?
— Домашними делами занимаюсь я. Но на этом городе наш бизнес не заканчивается… — Кирилл, вдруг, оборвал себя на полуслове, с громким стуком бухнулся коленями на пол, и, схватив мою руку горячими ладонями, прижал ее к груди: — Софья! Вы можете мне помочь!?
— Чем же? — удивилась я.
— Мне нужен ноутбук. Мой. В нем вся информация…
— Подождите, подождите, — отстранилась я. — Какой ноутбук?! Я поняла, что ваш, но где я-то могу его взять?!
— Сходите за ним!
— Куда?!
— Домой! Он в прихожей, как войдете, сразу налево у вешалки. Я вошел, поставил кейс у двери и услышал в гостиной… ну, в общем, не раздеваясь, вошел в комнату, дальше вы все знаете.
— Не-е-ет, я не могу, — я выдернула свою руку, она была влажной, обтерла ее о брюки и повторила: — Я не могу.
— Почему?! Это мой дом, мой кейс! Вот ключ.
— Да, не могу же, я вам сказала!
— Но почему?! Почему?!
— Да не могу, и все тут.
— Я умоляю, — протянул Кирилл, и, перехватив меня за локти, тряхнул. — Это же так просто! Вот ключ. Дома никого нет. Прислуга придет только послезавтра.
— Меня охрана к вам не пустит.
— Пустит. Я позвоню маме в больницу, она перезвонит охранникам на вахту и скажет, что прислала медсестру за вещами. Наши квартиры на одной площадке. Вы откроете дверь, как отключить сигнализацию я вам скажу. Это же так просто!
— Нет.
— Но почему?!?!
Прошло несколько минут, а я так и не ответила. Я не знала, как потактичнее объяснить безумному от ужаса человеку, что моя жизнь только-только начала опять налаживаться, что рисковать и впутываться в историю с криминальной подоплекой я никак не могу. Мне не хочется, не можется и не получиться никак. Я устала, я живу на подводной лодке в автономном режиме и только в исключительных случаях спасаю терпящих бедствие моряков. Моя задача — накормить, напоить и обогреть. На дальнейшее человеколюбие Софьи Ивановой не распространяется. Я самаритянка, а не гладиатор. Я боюсь тигров и острых предметов, я ведаю страх, печали и упреки. Моя субмарина из яичной скорлупы и в любую минуту может дать течь. Не ждите от меня Поступков. Я просто женщина, а не Александр Матросов.
— Кирилл, выслушайте меня, пожалуйста. — Мой гость сидел опустив голову и на обращение никак не отреагировал. Он окаменел и упал внутрь себя. — Я кое-что хочу вам объяснить. Я не ханжа, не упертая правдоискательница, мне двадцать четыре года и за этот время я не встретила ни одного человека хоть в чем-то не противоречившего закону. Достаточно вспомнить правила дорожного движения. Все ловчат, все преступают. Я торгую просроченными конфетами и могу продать бутылку пива подростку. — Кирилл поднял голову и посмотрел на меня. — Не потому, что беспокоюсь за товарооборот товарища Тушкоева, а потому, что не продай я им эту несчастную бутылку пива, они, то есть девчонки, если решили ее выпить, все равно выпьют. Подойдут к любому мужику и попросят «дядя, купи пива». Не к женщине, женщина их скорее всего отчитает, а конкретно к мужчине, в котором еще эдакую слабость к малолеткам заметят. И что произойдет дальше?