— Там написано.
— Ты поведай нам с Серебровским. Бумага бумагой, а мысли мыслями. Мы послушаем, а потом я тебе еще один вопрос задам.
Данилов помолчал, поглядел на начальника. Тот смотрел, откинувшись в кресле, лицо его было серым и отечным. И Данилов подумал, что начальник смертельно устал, впрочем, как и все они.
— Начну с Башиловки. Фургон остановили неизвестные на проезжей части, экспедитору, вылезшему из машины, нанесли удар тупым предметом по голове…
— Ломом, что ли? — Начальник прикурил новую папиросу.
— Или ломом, или монтировкой, смерть наступила мгновенно, шофера застрелили.
— Пулю и гильзы нашли?
Данилов вспомнил грязно-серый рассвет, машину-фургон с распахнутыми дверцами, тело человека у колеса и труп шофера, навалившийся на руль. Было темно и холодно, руки стыли даже в перчатках. Эксперты запалили маленький костерок и по очереди отогревали пальцы.
— Есть, — крикнул самый молодой оперативник Сережа Белов, — нашел!
Данилов подошел к нему и увидел на снегу маленький квадратный след. Его сделала еще горячая гильза, выкинутая отсекателем. Белов снял перчатку и закостеневшей на морозе рукой начал аккуратно разгребать снег. Через минуту он протянул раскрытую ладонь Данилову. На ней лежал латунный бочонок гильзы.
Данилов взял его, поднес к глазам. Похоже на гильзу от «парабеллума», но все-таки немного иная. Подошел эксперт.
— Разрешите, Иван Александрович. — Он покрутил гильзу, взглянул на маркировку. — По-моему, «радом». Приедем — баллистики скажут точно.
— Пулю нашли?
— Ищут, Иван Александрович, надо машину на Петровку отогнать, здесь, на улице, трудновато.
— Пулю и гильзу нашли. Они от пистолета «радом».
— ВИС-35? — удивился Серебровский.
— Да.
— Это оружие еще по нашей картотеке не проходило.
— При чем здесь ограбление Минина? — нетерпеливо поинтересовался начальник.
— При осмотре квартиры Минина в прихожей найден патрон от «радома». Видно, преступник выронил его. Я показывал патрон Минину, он сказал, что видит его впервые.
— Хорошо.
Начальник встал, зашагал по кабинету.
— Это ты объединил, возможно, правильно. Действительно, «Радом» — система для Москвы редкая. Правда, во время войны и не такие бывают. Но принимаем как рабочую версию. Магазин на Красина?
— На Башиловке, в квартире Минина и на Красина работал левша. Все три удара нанесены по левой стороне головы.
— Один думал? — хитро прищурился начальник.
— Нет, вместе со мной, — улыбнулся Серебровский.
— Вот и надумали на свою шею. Вместо трех отдельных эпизодов имеете устоявшуюся бандгруппу.
— Так я в ОББ работаю. — Данилов достал портсигар, вопросительно поглядел на начальника.
— Кури, чего там. Только по мне лучше бы вообще никакого ОББ не было. Теперь слушай. Начальство уже задергалось. Звонили. С разных уровней. Говорили всякое, лучше тебе не слушать такого. Времени у нас с тобой практически нет. Доложи, какие приняты меры.
— Отрабатываем версию «левша», смотрим оружие… — Данилов помолчал, глядя, как начальник меряет шагами кабинет, затянулся глубоко, ткнул папиросу в пепельницу и продолжал: — Вещи, взятые у Минина, а также номера облигаций объявлены в розыск, кроме того, по накладным нам известны маркировки папирос и консервов, взятых на Башиловке и в магазине, ищем по рынкам.
— Быстрее работайте.
— Рынки — моя забота, — белозубо улыбнулся Серебровский, потянувшись своим большим и сильным телом.
Сергей ненавидел совещания. Он был человек дела.
Данилов любил его за простоту, за обостренное чувство товарищества, за оперативную хватку и необыкновенное мужество.
За много лет работы в милиции он знал людей, спокойно идущих под бандитские пули, но робеющих перед начальством. Серебровский оставался самим собой и на операциях, и на многочисленных предвоенных собраниях, на которых решались людские судьбы. На них Сергей говорил открыто, смело защищал товарищей по работе, не боясь ни взысканий, ни понижения в должности.
В МУР Серебровский вернулся из наркомата за два дня до войны, и Данилов был несказанно рад этому. Они работали вместе третий военный год, и Иван Александрович ощущал конкретную помощь, которую оказывал заместитель начальника его отделу.
— На рынках мои ребята посмотрят, — еще раз повторил Серебровский.
Начальник посмотрел на него внимательно и промолчал. Он подошел к напольным часам в черном узорчатом футляре, выполненном в виде башни, достал ключ и завел механизм боя.
Потом повернулся к Данилову и сказал: