— Ну, посмотрим на твоё поведение… — погладил девочку по голове отчим. — Если и в самом деле удастся следующей осенью за хорошие деньги продать это пальтишко, то и в дальнейшем позволю тебе самой выбирать. Но при условии послушания и помощи по дому. Матери тяжело одной за всеми убирать, готовить нам. А скоро и вовсе не до того будет.
Тяжелый взгляд вернулся к жене, спустившись к еще плоскому пока животу. Та в ответ чуть порозовела щеками, но промолчала, наученная за прошедшие несколько недель хранить своё мнение при себе и не лезть с разговорами, если напрямую не спрашивают. Не любил этого Слаер, а свою нелюбовь он доносил в очень доходчивой форме, полагаясь на кулаки.
— Ботиночки бы ещё, — всё-таки рискнула заговорить женщина, указывая на растоптанную и потёртую обувь дочери со следами неоднократной починки.
— Да, придётся, — посмурнел мужчина, подсчитывая очередные траты. — Но их можно побольше взять, на вырост. Сейчас на пару толстых шерстяных носков носить будет, а через год посмотрим. Может, не сильно и вырастет лапка, девчонка же, не пацан какой. Глядишь, годика на три и хватит. Если, как обещала, по лужам носиться не будет.
— Я не буду! — охотно откликнулась Рони, радуясь очередной обновке и расплываясь от этого в лучезарной улыбке.
— Ладно, пользуйтесь моей добротой! — смягчился Слаер, снова погладив девочку по голове и даже похлопав ласково по худенькому плечику.
Умилившийся лавочник сделал хорошую скидку, да ещё и вручил девочке симпатичный платок молочного цвета, украшенный по краям бахромой в тон к пальто:
— Тут всё равно пятно в одном месте, по полной цене не продашь уже, но там можно вышить что-нибудь. У вас две хозяюшки, придумают, как прикрыть изъян. Да и к пальтишку, что вы купили, пойдёт.
— Да уж, пусть поработают, а то одни расходы пока от этого женского пола, — довольно проворчал чернобородый мужчина, пока девочка переодевалась в своё единственное пока что платье тёмно-серого цвета, великоватое ей, но добротное и тёплое, выбранное отчимом именно по причине практичности материи и тоже с прицелом на долгую носку, а потому взятое на вырост.
Но радость Рончейи от покупки новой одежды не могли омрачить подобные мелочи. Раньше ей и в голову не приходило попросить бабушку приобрести хотя бы что-то из того, в чём она чинно возвращалась домой, взяв за руку Слаера. Руки матери были заняты младшей дочерью, уже довольно увесистой годовалой малышкой, которая только-только пробовала ходить, каждые пару шагов плюхаясь на пухлую попку.
Вернувшись домой, мужчина напомнил, что жена сегодня ещё должна сбегать за продуктами на ужин, поскольку остатки жареного мяса он точно доест на обед.
— Малышку на Рони оставь, пусть отрабатывает обновки, — сказал он, плюхнувшись в своё любимое кресло-качалку. — Устал я что-то, вздремну малость. А ты там поторопись, скоро обед, тебе ещё греть его.
Старшая девочка быстро переоделась в старые одёжки, аккуратно повесив в шкаф нежданное богатство, и перехватила сестрёнку из рук матери, устало присевшей на кухне с младшенькой и уже успевшей наскоро напоить её чуть подогретым молоком. Малышка мусолила зубастым ротиком размоченную в молоке краюшку хлеба, от чего по подбородку текла слюна. Рончейя умело промокнула испачканную мордочку сестрёнки, ей и раньше приходилось приглядывать за соседскими малышами, за что им с бабулей давали продукты или помогали подлатать прохудившуюся крышу — не принято было использовать деньги для таких дел, не по-соседски это, считали небогатые жители прибрежного городка.
Девочка тихо напевала сестре немудрёную песенку, прислушиваясь к доносившемуся из небольшой гостиной храпу. Ребёнок тоже клевал носом, так что к возвращению матери в доме царила тишина, бережно охраняемая старшей дочерью, чуть покачивавшей прикорнувшую у неё на руках Минчейю. С облегчением опустив на пол тяжелые сумки, женщина улыбнулась Рони:
— Я сейчас, только посижу немного и буду греть обед.
— Сиди, я сама! Меня бабушка даже готовить учила… немножко, — положила ребенка на лавку девочка, ловко подперев её придвинутым стулом, чтобы не было даже возможности упасть.
Скоро на кухне уже весело шкварчало разогретое мясо, нарезанные овощи заняли своё место на блюде, красиво уложенные радовавшейся сегодня всему и всем девочкой.
— Хозяюшка! — ухмыльнулся опёршийся на косяк Слаер, чуть похрипывая спросонья. — Ну давайте, кормите меня. И чего покрепче плесни мне, жёнушка.