– М-м-м? – преданно глядит мне в глаза.
– О происходящем ни слова. Никому.
– Ну что вы, Матиас Николаевич! Я же о неразглашении бумагу подписывала.
Я киваю и возвращаюсь к себе. Застыв в дверях, окидываю отстраненным взглядом пространство. Холодно? Ну, может быть. Я тоже ледяной, если послушать телок, которых я трахаю.
Падаю в кресло. Ловлю взгляд в потухшем экране эппловского моноблока. Физиономией я весь в эстонку-мать. Ну, или в шведа-отца, которого никогда не видел. В общем, я рыжеватый блондин с достаточно тяжелыми чертами лица и ростом за два метра. В школе я от этого порядком настрадался. Сейчас-то понятно, что меня основательно буллили. А тогда какого-то хрена казалось, что я это отношение заслужил. Ведь я, и правда, тот еще урод. В припадках отчаяния я орал на мать, обвиняя ее в том, что она родила меня совсем на отца непохожим. И вот в один из таких дней, порядком ее достав, я узнал, что мой отец вообще-то и не мой вовсе. Вывалив на меня правду, мать как ни в чем не бывало велела мне успокоиться и идти готовиться к олимпиаде. В этом была вся она… Сдержанная, холодная, строгая.
А эта… сестра. Она на кого похожа?
Подстегиваемый любопытством, нахожу ее анкету. Увеличиваю сделанное в профиль фото. С такого ракурса судить о внешности девушки сложно. Я отмечаю лишь ее пшеничные, а не черные, волосы и нос… вполне себе отцовский. Злость накатывает внезапно, как гоп-стоп в темной подворотне. Детское, стыдное сейчас чувство. Это я хотел! Я хотел нос как у папы… Смешно. Остается еще постучать по полу ножками – это мой папа, не твой, ясно?
Бред какой. Взрослый мужик ведь, откуда эта детская ревность? Стоит прямо поперек горла.
Мне кажется, я ненавижу девчонку. Просто так. По факту существования.
Вытаскиваю результаты тестов. Которые она, конечно, уже получила. Их мне никак не удалить. Но я могу сделать так, что она у себя в таблице родственных связей никогда не увидит главную.
Первый порыв, конечно, так и сделать. И я совру, если скажу, что мне не хочется этому порыву поддаться. Держу себя в руках нечеловеческим усилием воли. То сворачиваю окно, то, чертыхаясь, разворачиваю снова. В конце концов, открываю анкету.
Пользователи попадают в программу поиска родственников только после того, как дают свое согласие на обнародование своих личных данных. Мы с отцом такое согласие оставили, да, задавая моду… То есть, если бы я не обнаружил сестренку раньше, чем она сама раздуплилась, вполне возможно, к этому моменту они бы уже списались с отцом, контакты которого видны всем пользователям. Осознание этого выбрасывает в кровь кучу адреналина. Сердце колотится, разгоняя его по венам. Нервно постукиваю пальцами по столу.
М-да. Данные девицы тоже открыты…
Здесь есть все: адрес электронной почты, телефон. Имя, год рождения.
Взгляд цепляется за последнее. Две тысячи второй? Серьезно? То есть отец… изменял матери? Впрочем, разве я этого не знал? Знал. И мать моя знала тоже. Как она относилась к его похождениям? Я бы сказал, с истинно скандинавским спокойствием. Никаких скандалов. Отец мать любил и никогда не обижал, а бабы… Ну просто такой он человек. Увлекающийся. Ничего нового, если эти связи заранее обречены. Другое дело – ребенок. Думай, Матиас, думай. Хотел ли он об этом узнать? Наверное. И девчонка эта… Тоже ведь неспроста к ним обратилась.
«Мезенцева Анна Николаевна», – возвращаюсь по строке взглядом.
Интересно, ей такое отчество дали случайно? Или нет? Если она знала, кто ее отец, почему не вышла на него раньше? Почему сейчас? Узнала, что он болен? Логичней всего предположить, что она хочет урвать кусок от наследства, да... Но он ведь мог и раньше ей помогать, если бы только знал, что где-то живет его дочь.
Чем больше я над этим думал, тем сильнее в себе запутывался.
– Матиас Николаевич, у вас встреча с Кирюшиным.
– Точно. Выезжаю…
Остаток дня сожрала работа. Но чем бы я ни занимался, мысли все равно возвращались к девчонке. В конце концов, промаявшись еще какое-то время, я набрал одного знакомого мента. Попросил подсобить с поисками информации. Тот обещал помочь, в общем-то, за небольшие деньги. После чего мне хоть немного удалось расслабиться.
В дом родителей я ехал почти спокойным.
– Мам, пап…
– Тщ-щ-щ! Не ори, – отец шикает на меня, как воришка выглядывая из-за угла. Веду носом. Ну, понятно. Опять курил. И рот мне затыкает, лишь бы мать его не спалила, спустившись в самый неподходящий момент.
– Па! Ну какого х… фига, а? Знаешь ведь – нельзя тебе.
– Да я одну, – отмахивается тот, подзывая к себе рукой. Выхожу через раздвижные окна кухни на террасу. Жму руку. Но вместо того, чтоб ее пожать, отец сгребает меня в объятья и лупит от души по спине. Отмечаю, что раньше в его руках было больше силы. Сейчас он высох, ослаб, хотя и выглядит… Да ничего так он выглядит. Даже я этого не могу не признать. Глаза лучатся весельем, когда батя, сощурившись, чтобы в них не попал дым, докуривает в две затяжки сигарету, тушит и прячет окурок в трубе водостока. Ну, прямо как я в четырнадцать. В чем-то мы все-таки с ним похожи.