– Подруга, ты ли это? – она плюхнулась на диван и с любопытством меня рассматривала. – Что с тобой станет, когда коробку откроешь?
Без церемоний развязав красный шелковый бант, я открыла белоснежную коробку и рассмеялась еще сильней. Я хохотала так, что, казалось, стекла в окнах задрожали.
– Ами, я тоже хочу это знать!!! Это прислал твой шеф? Генри Эллингтон, это его инициалы?
Я не могла говорить, только хрюкала и смеялась, пытаясь урвать частичку воздуха.
Одри заглянула в коробку и с удивлением обнаружила в ней большой сет из роллов, стейк из свинины, гречневую лапшу с мясом и овощами и большое количество сладостей. Вдобавок ко всему, внутри лежала бутылка дорогого красного вина.
– Необычный, однако, подарок… это он из жалости или как?
Едва совладав с собой, я уставилась счастливым взором на Одри, не переставая улыбаться.
– Боже мой, да ты втрескалась? – бессовестно пробуя пальцем крем с пирожного, догадалась она.
Я бешено закивала головой.
– По уши, – уже не вопрос, а констатация факта.
В ответ донеслись лишь невнятные хрипы и хрюканье.
– Он на 10 лет старше тебя, – игриво сморщилась подруга, словно проглотила лимон.
Я вновь, хихикая, закивала головой.
– У вас что… о Боже, Амелия, у вас…
Довольно улыбаясь, я пожала плечами и закатила глаза.
– И насколько все серьезно, он тебя уже поимел?
– Одри, – наигранно возмутилась я и запустила в нее подушку, лежавшую в кресле.
– Так поимел? – не отставала подруга.
– Не совсем.
– Это как так – не совсем? Не встал?
– Боже, Одри! Встал и еще как… просто он оказался… воспитанным.
– Воспитанным? Бросить женщину на грани экстаза? Это не воспитание, это облом называется…
– Я не знаю, Одри, не хочу об этом, давай просто порадуемся и поедим! Слава богу, сегодня только к трем на экзамен и больше никуда не нужно торопиться, – я схватила ролл с омлетом и филадельфией и, обмакнув в соевый соус, отправила в рот. – М-м… божественно! Сделка с американцами только на следующей неделе, но эффективность буду рассчитывать завтра, с немцами тоже все… улажено… погоди…
Я побледнела. Вот черт. Только не это.
– Только не говори, что с немцами не все улажено?
– Твою ж мать! Сколько времени, Одри?
– Успокойся, еще только 15 минут десятого…
– Черт… черт, черт, черт!!!! Немцы будут у Эллингтона ровно в 10, а папка с договором у меня!!!! Я вчера схватила ее, потому что он… ну он отвлек меня, Господи, вызови такси, умоляю! – я носилась по дому, как петухом в задницу клюнутая. Я не имела права так подставить его. Ведь он доверяет мне… без этого договора сделки не будет, а немцы, увидев неорганизованность мистера Эллингтона, не станут вдаваться в подробности, просто развернутся и уедут. В конце концов, его компания – не единственная на рынке финансовых услуг, хотя, несомненно, одна из самых крупных и надежных. Надежность – это слово как нельзя лучше характеризовало и компанию, и ее руководителя. Но вот помощница ему досталась та еще.
Наспех нацепив черные облегающие брюки, синий шелковый топ, слишком откровенный, но первый, который попался под руку, шпильки, я забрала каштановые волосы в высокий хвост.
– Такси подъехало?
– Угу, – пожевывая лапшу и злорадно усмехаясь, кивнула Одри. – Синее корыто 353, ждет у подъезда.
– Корейское? – сморщилась я, окидывая квартиру в поисках сумочки.
– Не Опель Астра явно. На барной стойке.
– Спасибо! – Я схватила сумочку и полетела к выходу.
– Папку-то не забудь!
– Точно, спасибо! – вернулась в свою комнату, схватила со стола папку и вылетела за дверь, уже только в коридоре услышав крик Одри:
– Пиджак оставила, балда!
Несмотря на то, что наступил май, на улице по-прежнему было холодно, в районе пятнадцати градусов, а значит, я рисковала подхватить простуду, которую не имела права подхватить. Вдобавок эти непрекращающиеся моросящие дожди, колющие иголками ледяных капелек. С другой стороны, уж лучше я умру от воспаления легких, чем подведу мистера Эллингтона.
– Жасминовый проспект, 74, пожалуйста. И если можно – поторопитесь, я доплачу.
Таксист, кавказской наружности, с большим усилием переключил рычаг коробки передач и машина, взвизгнув, сорвалась с места. Не знаю, чего в этот момент я боялась больше – не успеть передать документы или умереть по дороге и не передать их вообще. До работы – 35 минут, а времени у меня оставалось только 30… Я спешно придумывала и оправдывала свое появление в кабинете мистера Эллингтона в самый разгар встречи, ведь наверняка будет пробка у лифтов (здание в 75 этажей, а лифтов всего шесть), задержка-очередь на пропускном пункте, ведь я забыла свой пропуск, а, значит, будут звонить в приемную Эллингтона, узнавать, просить временный пропуск… о Боже. Что же мне делать. Что, что, что? Можно было бы позвонить, но телефон остался в пиджаке, который я оставила дома.