Здесь, в окружении цветущего олеандра и рассыпанных фонарей он меня поцеловал. Страстно, так, как могут только испанские мачо. У меня даже искры из глаз посыпались. Но на этом все и закончилось, потому что в следующее мгновение меня стошнило. Такого позора я в своей жизни никогда прежде не испытывала. Сотрясаемая волнами уже пустых позывов, я сидела на корточках, и не смела поднять глаза.
– Амелия, ты в порядке?
И он еще участливо спрашивает о моем состоянии? После того, как в ответ на поцелуй я вывернула содержимое желудка на азалии.
– Я принесу тебе воды.
Сбежал. Разумеется. Уверена, что сейчас придет Одри, и уже она будет расхлебывать последствия. Стыд-то какой. Я стерла салфеткой остатки обеда со своего лица и села на лавочку, чтобы перевести дух. Желудок крутило, меня трясло от непонятно откуда накатившей слабости. Закинула голову и, вдыхая полной грудью, смотрела на звезды. Перестаю понимать, куда катится моя жизнь.
Когда среди звезд появилось лицо Мигеля, чуть не подпрыгнула.
– Держи. Вода с лимоном. Отличное средство от тошноты, – он протянул мне бокал прохладного напитка, а сам, закинув руки на спинку лавочки, присел рядом.
– И ты не уйдешь? – я сделала глоток и покосилась на мужчину.
– И бросить даму в положении? – приподнял бровь, подарив мне очень теплую, какую-то уютную улыбку.
Заметила за собой искусное умение распрыскивать содержимое бокала губами.
– То есть, ты еще не делала тест? – предположил он, смущенно стирая со штанов брызги.
– Какой тест? – я с сомнением покосилась на Мигеля, вытираясь сама.
– На беременность.
– Я не беременна, – отрезала. Это же надо было предположить такую глупость! – Просто съела в обед что-то не то.
– Хорошо, – мне достался лукавый взгляд. – Это не мое дело.
– Хорошо, – уткнулась в стакан. Вот еще глупости. Беременна. Ветром, что ли, надуло? Вода с лимоном действительно помогла. – Прости, что так вышло. И с поцелуем, и со штанами. Я бы вытерла, но, – я покосилась на пятно воды, прямо на причинном месте мужчины и мы оба усмехнулись. – Ты отлично целуешься, не подумай. И я бы не отказалась от продолжения, но неважно себя чувствую.
Мне снова досталась таинственная улыбка. Помолчав, он произнес:
– Ко мне на занятия женщины, да и мужчины тоже, приходят по разным причинам. Кто-то – преодолеть свою стеснительность и раскрыть сексуальность, кто-то – занять свободное время, а кто-то – заполнить пустоту внутри себя. Понимаешь, Амелия, лишь тебе одной выбирать, жить дальше, или каждый день хоронить частичку себя. Я уверен, раньше ты была удивительной девушкой.
– А теперь? – прискорбно посмотрела на него, залпом допив содержимое стакана и отставив его на край лавочки.
– Теперь я вижу обозленную зажатую женщину, которая боится позволить себе чувствовать. Но не жизнь сделала тебя такой. Ты сама ей это позволила.
Я хотела возразить, но он прервал мои мысли и отсек возражения.
– Думаешь, с тобой случилось нечто экстраординарное? Что-то, чего не случалось с другими? Мою невесту убили во время восстания у меня на глазах. Я держал на руках ее умирающее хрупкое тело, истекающее кровью, и не мог помочь ничем. Гладил ее по волосам. Гладил, бесконечно долго, глядя, как жизнь медленно утекает из ее прекрасных глаз цвета цитрина.
– Боже, Мигель, я…
Он улыбнулся искренне и тепло.
– Амелия, ты можешь танцевать под дождем, а можешь стоять и мокнуть под ним. Подумай над этим.
Он встал, чтобы отправиться обратно на танцпол, но обернулся.
– И, да. Ты великолепно танцуешь. Когда перестаешь думать. На следующей тренировке у меня будет объявление.
Сидела на лавочке, среди цветущих кустов, под светом звезд и в окружении звуков чарующей бачаты. Улыбалась как идиотка. И чему, спрашивается? Снова блевала на глазах у красавца-мужчины. Только теперь это другой красавец мужчина, но результат неизменный – секс опять обломился. Признаться честно, я не хотела мимолетных связей. Это не мое. Мигель совершенно прав. Танец может доставить несравнимо больше удовольствия, чем плотское удовлетворение. Тем более с малознакомым, пусть и привлекательным мужчиной, к которому не чувствуешь ничего, кроме симпатии. Но разве этого достаточно? Уверена, от свершившейся близости, я бы почувствовала стыд и раскаяние, ведь даже от поцелуя губы горели. Совершенно не от страсти. А от ощущения, что предала нас с мистером Эллингтоном. Нас… перед глазами вспыхнули фотографии его в окружении проституток. Даже вспоминать тошно.