ее остаться со мной, не взирая на ее желание съездить домой, хотя бы, за одеждой. К
счастью, мне удалось убедить ее, что одежда нам не понадобится.
Каждое утро мы проводим первый час, трахаясь, затем едим, читаем, рисуем, принимаем
душ, а в последние часы перед закатом мы танцуем. Несмотря на то, что я хорош в танцах, я их возненавидел, но с ней чувствую себя естественно. Последний раз, когда мы с ней
танцевали, все закончилось не очень хорошо, но теперь все изменилось. Нам больше нет
нужды сдерживать свои эмоции.
— Не знаю, пойду ли я на этот благотворительный аукцион. Я подумывала о том, чтобы
остаться здесь. Может посмотрю какую-нибудь романтическую комедию и поем
попкорна, —подтрунивает она.
— И оставишь меня в полном одиночестве? А с кем же я буду танцевать?
— Уверена, у Николаса имеется куча вариантов.
Я смеюсь.
— Ты шутишь? Да он вероятно не просидит и половины ужина, чтобы не увезти кого-
нибудь домой.
— Он тот еще плут.
— Так и есть.
— Это что, нотки зависти?
— Никогда, — говорю я, подмигивая ей. — Эй, стой там.
Она улыбается, когда я подхожу к своему мольберту и устанавливаю на него чистый
холст. Я сажусь и начинаю делать наброски ее силуэта. Она стоит на носочках, как
танцовщица, нанося слой тональной основы и тушь. Спустя полчаса я заканчиваю
набросок новой картины. Глядя на черновой эскиз, я замечаю то, что не видел раньше. На
шее Эмили висит ожерелье, которое я подарил ей много лет назад.
Эмили откладывает свою косметику и берет пару висячих сережек. Она совершенно не
подозревает о чувствах, которые овладевают мной, пока я наблюдаю за тем, как она
медленно вставляет каждую сережку в уши. Закончив, она поворачивается ко мне, широко
улыбаясь.
— Ты все еще носишь его? — выдыхаю я, уставившись на ожерелье.
Ее взгляд опускается к груди. Она берет в руку серебряный кулон.
— Он всегда со мной, куда бы я не отправилась, — признается она.
Ее слова выбивают почву у меня из-под ног. Я не ожидал, что она сохранит ожерелье
после того, как думала, что я переспал с Кэси. Я был почти уверен, что никогда его
больше не увижу, но было слишком больно даже думать о том, чтобы спросить об этом.
Сомнение, затуманившее мой разум, исчезает, когда Эмили подходит и садится на мои
колени. Я не раз наблюдал, как моя любимая женщина ускользает от меня, словно песок
сквозь пальцы, но я не повторю эту ошибку снова. Я собираюсь сделать то, что никогда не
думал делать - привяжу ее к себе. Я собираюсь сделать этого прекрасного ангела своей
женой.
А теперь, только бы убедить ее сделать это до того, как она передумает насчет нас. И
насчет меня.
ГЛАВА 22
Тристан
— Тристан? Разве мы не едем на благотворительный аукцион?
Я улыбаюсь, видя недоумение на ее лице. На самом деле она и понятия не имеет, глядя в
окно на проплывающий мимо нас город, куда я ее везу. Мое сердце переполняется
чувствами от сногсшибательного вида Эмили в платье от VeraWang. Легкая ткань
кремового цвета подчеркивает ее аквамариновые глаза. Она похожа на принцессу, направляющуюся на бал. Боже, надеюсь, она чувствует себя принцессой сегодня.
— Мы уже едем. У тебя есть с собой водительские права?
— Ну, да. Конечно, — говорит она, глядя на меня.
— Хорошо.
Эмили проверяет свою помаду, когда мы попадаем в небольшую пробку прямо у здания
суда. При виде здания я начинаю потеть. Я сильно нервничаю, ослабляя узел галстука, сдавливающего мою шею. Где Оги, черт побери? Я сказал ему быть здесь в 16.30. Мне
пришлось использовать все свои связи и влияние, чтобы суд все еще оставался открытым
в такое время. Чувствуя на себе пристальный взгляд Эмили, мое сердце начинает
трепетать. Знаю, она чувствует, что что-то не так.
— Тристан, почему мы сидим перед зданием суда? Я думала благотворительный аукцион
проходит в Мидтауне?
Я сглатываю подступающий к горлу комок. Эмили обхватывает мое лицо руками и
заставляет меня посмотреть на нее. Она изучающе смотрит на меня, будто пытается
понять, что происходит в моей голове. Господи, а если она скажет нет. Не так я
представлял себе, как впервые делаю это, но это кажется таким правильным.
— Ты сожалеешь, что взял меня с собой? — спрашивает она.
Ее глаза становятся очень серьезными. Сожаление — это последнее, что я чувствую, когда
дело касается нас.
— Нет!
— Тогда что?
Я пытаюсь сказать эти слова. У меня в голове это казалось намного проще.
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Ее глаза расширяются от шока, когда она смотрит на меня, а потом на здание суда в
нескольких метрах перед ней. Мое сердце грохочет в груди в ожидании ее отказа. Это
безумие. Она никогда не скажет да. Возможно, она просто ждет, пока не устанет от меня.
— Мы должны сделать это быстро, пока суд не закрылся. Нам необходимо подать
заявление для получения свидетельства и тогда завтра мы бу—
— Да, — говорит она, оборвав меня на полуслове. По ее щекам текут слезы, когда она
смотрит на меня.
— Подожди. Что?
— Я сказала, да!
Ее губы обрушиваются на мои, и она целует меня так, словно это мое предсмертное
желание. Эмили отстраняется от меня только, когда кто-то стучит по стеклу. В окне
появляется лицо Оги, прежде чем он прикладывает к тонированному стеклу свидетельство
о ее рождении. Отлично! Последний кусочек. Позади Оги стоит его парень Харви с
букетом лилий.
— О, Боже. Оги знал раньше меня?
— Ненамного раньше.
Она смеется, вставая на колени, чтобы открыть дверь, но я быстро останавливаю ее. Ее
взгляд становится серьезным, она ждет, когда я заговорю. Кажется, проходит вечность, прежде чем я произношу эти слова. У меня сердце выпрыгивает из груди, когда Эмили, улыбаясь, наклоняется ко мне.
— Что такое, господин Найт?
Впервые я понимаю, что Эмили больше не будет тем прекрасным белокурым ангелом, которого я знал с детства. Она станет моей женой.
— Мы не сможем сказать Николасу или твоему отцу. По крайней мере до тех пор, пока я
не открою свою галерею, и все не наладится. До тех пор, пока я не буду уверен, что смогу
обеспечивать тебя и не бояться, что твой отец все испортит.
— Пока у меня есть ты, мне все равно, — говорит она.
— Я твой. Но тяжело будет хранить секреты от тех, кого мы больше всего любим.
— Но я буду их хранить.
— Ты уверена? — спрашиваю я.
Мое сердце бешено колотится от страха, который потихоньку овладевает мной. Я прошу
слишком многого.
Она смеется.
— Почему мы все еще в машине?
Я притягиваю ее на колени для еще одного поцелуя прежде чем выйти из машины. Эмили
наклоняется и обнимает меня за шею своими изящными ручками.
— Тристан?
— Да, любимая?
Она бросает на меня задумчивый взгляд, а потом на ее лице появляется завораживающая
улыбка.
— Ты не против, если мы произнесем наши клятвы здесь...Я понимаю, это всего лишь
подача заявления, но —
— Эмили Стонхейвен...Клянусь защищать, почитать и любить тебя больше всех.
Ее глаза наполняются слезами, и она сжимает мою руку.
— Тристан Найт...Клянусь любить тебя. Почитать тебя. И подчиняться тебе.
На моем лице появляется ухмылка.
Мы оба знаем, что по части подчинения будут возникать сложности, но у нее полно
времени, чтобы учиться.