Теперь же он любил и благоговел перед женщиной, вложившей в его любимую столько хорошего, полезного и нужного. Анна была прекрасно воспитана, образованна, а ее нравственные качества были выше всяких похвал. Решительно, Якову было чему поучиться у тестя и тещи. И то, что они, пусть не сразу, отдали ему руку дочери и отпустили ее с ним на край света… Яков был безмерно благодарен им за это решение.
Дав свое родительское благословение, супруги Мироновы сняли камень как с души дочери, так и с его души тоже.
Он все-таки написал им письмо, после совета жены сделать это. Яков заполнил пару листков бумаги и добавил их к посланию от Анны Викторовны. Яков благодарил Марию Тимофеевну и Виктора Ивановича за дочь и обещал, что сделает все, чтобы она была счастлива, коротко рассказывал о своей службе и их жизни в Каре.
Веселая горничная в форменном черном платье и белом переднике, с пышными волосами, украшенными накрахмаленной наколкой, принесла для госпожи Штольман глиняный сосуд с углями и щипцы для завивки.
- Барыня, меня Настенькой звать. - представилась она. - Куафёра не нашли, но я у месье два года работала, воду носила, полотенца и щетки, а потом и к волосам господским меня допустили. Много работы было. В семье у губернатора семь дам. Барыня, ее мама, да пять дочерей. Все были на выданье, да сейчас только младшенькая не замужем осталась. А так все дни напролет барышни завивались, все ждали, вдруг женихи изволят приехать к вечеру.
- Настенька, расскажи, как здешние дамы причесываются? - с улыбкой спросила Анна, пока горничная распускала и расчесывала волосы.
- Так известно как… - девушка с бывалым видом сыпала французскими названиями, словно настоящая парижанка, а вот русские слова говорила с характерным крестьянским говором. Как видно и правда, у француза-куафёра долго в услужении была.
Умелые руки горничной хлопотали над локонами Анны Викторовны, с восторгом взбивая, немного распрямляя, укладывая локоны.
- Волос у Вас, барыня, такой красивый! Густой, блестящий, тяжелый, но в то же время послушный! - восхищенно цокала языком Настенька, восторгаясь. - Прическа будет - загляденье.
Анне была очень приятна забота девушки.
Настенька вдруг послюнила палец и прикоснулась им к раскаленным щипцам. Металл отозвался шипением и резким хлопком. Можно было начинать завивать в тугие спиральки и без того волнистые пряди госпожи.
Горничная подняла Аннушке завитые локоны вверх, оставив несколько завитков кокетливо ниспадать у лица и на затылке.
Аня, попросив второе зеркало, была приятно поражена переменами в своей внешности.
- Нравится, барыня? - спросила Настенька, улыбаясь.
- Да я сама себя не узнаю, - засмеялась Аннушка, - смотрю и думаю, неужели это я такая красивая?!
- Вы, барыня! - смущенно улыбнулась довольная ее похвалой горничная.
Яков в соседней комнате прислушивался к женскому щебетанию. По всему выходило, что Анна Викторовна почти готова. Сегодня предстоял большой бал-знакомство, мероприятие не только развлекательное, но и общественно-политическое. Поразмыслив, Штольман предпочел привычному фраку парадный мундир обер-полицмейстера, оставив любимую им щегольскую гражданскую одежду для менее официозных мероприятий. Штольман одернул новый мундир и остался доволен.
В комнату заглянула Анна Викторовна.
- Яков Платонович… ну какой же Вы… красивый. Носите мундир чаще! Вам очень идет! - воскликнула она.
Аня не представляла, как можно было быть таким, как Яков. Потрясающим, умным, ироничным и очень добрым. Ей было жаль каждую женщину, что знала Штольмана, потому что забыть его было решительно невозможно.
Она любовно чмокнула мужа в щеку, а Яков скромно кривовато улыбнулся.
Сам он во все глаза смотрел на молодую жену. Аннушка сияла. У нее был такой изумительный розовый цвет лица, озорные пружинки локонов и точеная статная фигура, туго затянутая в красивое платье.
- Я женился на самой хорошенькой барышне на свете. - шепнул он и подал ей плащ.
К центральному входу гостиницы был подан просторный экипаж. Компанию до дома губернатора супругам Штольман составили все тот же господин Авилов и Полина Дмитриевна.
- Господин Штольман, Вы подарите мне первый танец? - ничуть не стесняясь, сделала предложение нарядная представительница племени колошей, ощупывая взглядом статную фигуру надворного советника.
Штольман иронично улыбнулся.
- Прошу прощения, первый танец ангажирован за Анной Викторовной. - сказал он, и галантно добавил:
- Я приглашаю Вас на второй или любой другой танец.
- На второй. - тут же воспользовалась предложением скво и абсолютно беззастенчиво продолжила разглядывать Штольмана.
Анна Викторовна широко раскрыла глаза, не зная, как реагировать на подобную ситуацию.
Яков погладил ей пальцы и несколько раз поцеловал руки.
Не беспокойтесь! - говорил он без слов, только глазами и поцелуями. - Я не сделаю ничего, чтобы могло поставить Вас в неловкое или неудобное положение, дорогая Анна.
Скво раздраженно выдохнула, чувствуя свое неоспоримое превосходство по части веса, дородности и пышности груди перед соперницей. Осталось только этому великолепному образчику мужественности раскрыть глаза и внимательно разглядеть все ее прелести!
Полина Дмитриевна твердо знала, что она чертовски хороша собой, богата, и к тому же дочь вождя с большим количеством мехов и оленей. Никто не мог устоять перед ее напором и силой страсти, и Штольман падет к ее ногам.
К счастью, дорога была недолгой. Минут через десять экипаж подъехал к двухэтажному каменному особняку на центральной городской улице.
Яков Платонович с облегчением выдохнул. Две дамы в экипаже явно не поладили, и он как мог, пытался разрядить неловкость, пока старик Авилов сквозь пальцы смотрел на шалости своей благоверной.
Он подал Анне Викторовне руку и они, кивнув Лазарю Николаевичу, отправились знакомиться с обитателями дома и гостями бала.
Аня негодовала. Эта возмутительная женщина посмела желать ее Штольмана! И вела себя так, будто ее, законной жены Якова Платоновича, не существовало!
Однако Аня обладала легким, благодушным нравом, поэтому быстро выбросила госпожу Авилову из головы.
Пока чету Штольман представляли высшему обществу Прибайкалья, к которому и они теперь относились, Анина бальная книжечка, к вящему беспокойству Штольмана, моментально заполнилась согласиями на танцы. Все 14 свободных строчек восторженные почитатели ее красоты разобрали мгновенно. Анна благовоспитанно отдала всем желающим по одному танцу, не выделив никого дважды.
Более всего Анне Викторовне приглянулась семья губернатора Хорошкина, его супруга и младшая дочь. Та самая дочка, про которую горничная шептала, что барышня не замужем.
Дочь губернатора Арина Владимировна была, по виду, ненамного младше самой Анны Викторовны. Она только закончила уездный институт благородных девиц в Иркутске, и считалась завидной барышней на выданье. Арина показалась Анне девушкой умной и не по статусу робкой. Она была очень мила в своем платье кремового цвета, украшенного на груди двумя пышными рядами кружев.
Анна Викторовна разговорилась со скромной Ариной Владимировной под одобрительный взгляд компаньонки последней. Пожилая степенная дама не сводила взгляда с воспитанницы, защищая ее честь и скромность пуще орлицы. Любое приглашение на танец милейшая Арина послушно согласовывала с воспитательницей и, дождавшись ее благосклонного кивка, заносила имя в список. Само собой разумеется, при таком подходе, смельчаков находилось немного.