Дар подсказывал Анне, что Алексей Юрьевич что-то натворил отвратительное, и ситуация была очень неоднозначной.
Яков Платонович демонстративно воротил нос от племянника.
Анна с тоской вспоминала дни, когда они просто и уютно завтракали, под улыбки и доверительные шутки.
- Анна Викторовна, меня Ваша мама спрашивает, почему Вы все реже ей отвечаете. - наконец улыбнулся Штольман и посмотрел на супругу.
Аня удивилась.
- Я все время пишу. Письма отсылаю дважды в неделю. Телеграммы очень дороги, я не хочу так часто их отправлять. - наконец призналась она.
- Вы ограничены в средствах? Я никогда не говорил ни о чем подобном. Не хочу, чтобы Мария Тимофеевна беспокоилась. Ей вредно. - настаивал на своем Штольман.
- Вы же знаете, что нет! У меня нет затруднений потратить нужную мне сумму, но и желания небрежно обращаться с деньгами тоже нет. Такой способ общения, телеграммой, лишает сообщения приватности. Их может прочитать любой интересующийся. И потом, требуя от меня мгновенного ответа, родители излишне контролируют меня… нас. - сформулировала свои мысли Анна.
Яков поцеловал ей ручку.
- Анна Викторовна, маму нужно уважить. Отправьте ей телеграмму, максимально мягко формулируя свои возражения. Вы же не хотите, чтобы она, в ее положении, приехала в Кару вызволять Вас, напридумывав себе лишнего.
- Я так и сделаю. - иронично подняла брови и пообещала Анна. Всем своим видом давая понять, мол, уж она то знает, как обращаться с мамой, чтобы Мария Тимофеевна была спокойна.
Яков усмехнулся, не став уточнять, в каком тоне несколько дней назад получил телеграмму от тещи. Это останется его маленькой тайной.
Он спросил:
- Вечером у нас состоится прогулка? Простите, вчера не удалось, и мне очень досадно за это недоразумение. - улыбнулся Яков.
- Буду ждать. - ответила Анна.
Только Алексей мрачно подумал, что еще несколько дней молчаливого игнорирования, и он съедет от супругов, так больше продолжаться не может, как Анна ласково пододвинула ему тарелку с пирожными и подлила еще чая. Лебедев был такой удрученный, что хотелось потрепать его по макушке, но, разумеется, она не стала бы этого делать.
- Мы с Вами не договорили, Алексей Юрьевич. - вздохнул Штольман.
- Я зайду сегодня после совещания, Яков Платонович. - с готовностью отозвался племянник.
Хрупкий мир был восстановлен.
Вечером Яков с Анной отправились на свое любимое место - высокий крутой холм, откуда открывался восхитительный вид на реку. Штольман взял с собой новый громоздкий, но все же намного более удобный, чем старый, фотоаппарат. Густая трава зеленела по всему полю. Сквозь травинки то здесь, то там синели маленькие забайкальские подснежники - ургульки, вылезавшие в этой местности довольно поздно.
Не доходя до вершины холма, Анна позволила Якову завязать себе глаза шарфом и теперь шла, опираясь на его руку.
- Яша, что? - смеялась она. - Что ты придумал?
- Терпение, Анечка. - загадочно говорил супруг.
Дойдя до места, он обнял ее за плечи и сказал:
- Я решил, что тебе очень понравится.
Он снял повязку с ее глаз, и Анна увидела на самой вершине холма, прямо перед пологим длинным спуском к реке, большие крепкие качели на кованых цепях.
- Откуда? Ведь еще два дня назад не было ничего! - изумилась и обрадовалась Анна, а ее муж потянул ее скорей попробовать качаться.
- Господин Бондаренко помог. - улыбнулся Штольман. - Здесь есть гравировка на память о тебе и обо мне. Яков указал на секретное место в одном из звеньев цепи, где была сделана надпись: супруги Штольман, май 1890г. Аня погладила пальчиком надпись.
Он усадил улыбающуюся жену на большое деревянное сиденье и начал раскачивать.
Анна хотела взлетать все выше и выше. Яков раскачивал ее, а у самого сердце замирало от той высоты, на которую она взлетала.
Он расчехлил фотоаппарат и к тому времени, когда колебания качели стихли, Штольман был готов сделать снимок. Удивительно, но Яков фотографировал Анну первый раз. Супруга держалась двумя руками за одну из цепей и счастливо улыбалась.
Яков был уверен, что снимки получатся отличными. Аня была такой хорошенькой, что хотелось задержать и запомнить это мгновение.
А еще он хотел приходить сюда еще и еще, в то место, где его драгоценная была такой счастливой и беззаботной. Это дорогого стоило.
Яков сделал несколько кадров, спрятал фотоаппарат, и Анна, дождавшись пока он закончит со снимками, требовательно протянула руку.
- Яша, иди скорее ко мне. - улыбалась она. - садись рядом.
- Мы не поместимся - покачал головой Штольман. - Качели задумывалась для дамы.
- А мы очень стройные! - засмеялась Аня, - Разумеется, мы поместимся!
- Ох, что же Вы со мной делаете, Анна Викторовна, - покачал головой надворный советник, однако покорно расстегнул и снял сюртук, положив его в стороне, рядом с фотографическим аппаратом.
Яков и Анна легко поместились на массивном сиденье (Бондаренко все предусмотрел, талантливый человек - талантлив во всем). Аня крепко держала мужа за руку, и они начали набирать высоту, быстро сообразив, как действовать в унисон, чтобы качели поднимались все выше и выше. Было и страшно, и весело. Теплый ветерок трепал кудри Ани и вихры Якова.
- Прыгаем? - весело посмотрела на мужа Аня.
- Нет, Аня, нет! - в ужасе посмотрел на нее Яков. - Я привел тебя качаться, а не расшибаться!
Анна надула губы, подчиняясь несносному мужу, а он, словно извиняясь, зарылся с поцелуями ей в волосы.
- Сейчас немного остановится и прыгнем. - решился он.
Анна оживилась. Через минуту муж разрешил прыгать.
- Раз, два, три! - скомандовал Яков, и они прыгнули. Как он и думал, Аня не удержалась на ногах, мягко свалившись в последний момент на мужа и сбив того с ног.
- Я говорил, несносная девчонка, я предупреждал! Ты не ушиблась?- потряхивал ее Яков. Аня отрицательно покачала головой. Они сидели, смеялись как сумасшедшие над своим авантюрным падением, аж слезы потекли из глаз. Аня все пыталась очистить травинки и землю с сорочки мужа, но выходило не очень.
Потом вдруг Яков посерьезнел, взял смеющуюся жену за подбородок и подвинулся ближе, чтобы поцеловать ее, с придыханием пробуя на вкус сладкие губы драгоценной.
Они снова были безумно счастливы.
========== Перс ==========
Комментарий к Перс
Всем хорошего вечера и приятного чтения. Друзья, спасибо за поддержку, я очень ценю все Ваши добрые слова!
Книга открыла новый рекорд в 400 страниц)) Как считаете, стоит дробить на тома или писать одной большой книгой?
Алексей полулежал на узкой упругой кровати, скорее напоминающей походную кушетку. Он заменил в своей комнате комфортную кровать на эту, жесткую и твердую. За долгие годы учебы в казенных заведениях Алексей привык спать на твердом, и теперь его тренированная спина не принимала никаких перин. Да, вначале было мягко и уютно, но на утро он просыпался каким-то растекшимся и совсем разбитым. Поэтому спать на мягком не стоило и начинать.
Также и с чувствами. Вот только растечешься и приоткроешь кому-либо свое слабое место, то тебя тут же норовят туда ударить. Защитить себя способен только ты сам, поэтому расслабляться никак нельзя.
Алексей никогда не был сентиментальным, но сегодня он почувствовал странный душевный подъем и такое сильное томление. Случилось нечто необычайно приятное, то, что смогло вывести его из привычного равновесия и взволновать чрезвычайно.
Письмо, которое послужило причиной таких сильных эмоций, он сжимал в руках так крепко, что края бумаги оказались смяты. Алексей вновь и вновь вчитывался в простые, незамысловатые строки, написанные красивым женским почерком.
Алексей Юрьевич, наверное написать Вам очень плохая затея, Вы простите меня за дерзость. Лично обратиться неловко, да и окружающие не поймут меня. Просто я хочу Вам сказать, как сильно благодарна за то участие, что Вы проявляете в моей жизни. Это очень заметно, все Ваши усилия, Ваша доброта и великодушие, смелость и находчивость. Вы прекрасный человек!