Вторая за утро встреча супругов произошла уже в кабинете Анны Викторовны. Яков зашел рассказать ей, как продвигается дело. Он уже успел поговорить с заключенным и выяснить много любопытных подробностей:
- Во время рабства у конного барышника, на квартире у хозяина остановился некий англичанин, который закупил множество верблюдов, коней, упряжи, палаток, а также рабов-прислужников.
- Неужели европейцы в наше просвещенное время так спокойно и обыденно покупают себе рабов? - взволнованно перебила его супруга.
- Так всегда будет. - пожал плечами Яков. - налет цивилизации слетает с просвещенных людей очень быстро при соответствующих обстоятельствах. Наши соотечественники не лучше, тоже частенько так поступают.
- Но это же ужасно! - возмутилась Анна. - мы с Вами даже заключенным стараемся облегчить тяготы каторги. Тех, кого выписываем для работы, мы одеваем, кормим и платим жалование. Это же не вещи, а живые люди!
- Все непросто, Аня. Есть явления, которые в одиночку не переломить и не изменить, поэтому мы будем просто делать, что от нас зависит. - миролюбиво кивнул Штольман. - Я могу продолжить?
- Ну разумеется! - возмутилась Анна, сверкнув глазами.
- Поскольку же наш Перс владеет многими языками — русским, английским, турецким и даже чуточку монгольским, то англичанин уговорил барышника продать и его тоже. Сперва тот отказывался, но, когда англичанин предложил сумму вдвое больше той, что уплатил за других, все-таки согласился.
Перс рабством у англичанина, кстати, был доволен и отзывается о нем с большим почтением и теплотой.
- Надо же! - возмущенно изумилась Анна.
- Вы разочарованы, что бывший раб с такой теплотой вспоминает своего хозяина? - усмехнулся Яков.
- Немного. - призналась супруга.
- Впрочем, отпускать Перса на волю англичанин не спешил. Он все время что-то искал — брал пробы и под землей, и на ее поверхности. Перс все время думал, что он ищет золото, но, потом понял, что ошибается, ведь, наткнувшись на следы самородков, англичанин не притрагивался к ним, лишь брал немного песка, камней и продолжал свои изыскания. Как мне думается, его хозяин искал залежи каких-то пород.
Аня задумалась и начала набрасывать портрет англичанина. Вдруг Якову пригодится!
Штольман проследил за руками супруги и продолжил:
- Однажды ночью, когда они тогда уже не первые сутки двигались с поисками на восток, к костру подошли два незнакомца и заговорили по-русски. Англичанин в то время давно спал. Впервые за семь лет Перс услышал родную речь. Он очень обрадовался и понял, настолько сильно тоскует по дому, что решил тайком оставить хозяина. Перс примкнул к этим людям, потому что они направлялись в Россию. С собою он прихватил только собственную одежду, нож и немного еды. По словам новых знакомых, Россия была совсем близко, и Перс был уверен, что и до родной деревни он как-нибудь доберется. В счастливом исходе после всех пережитых приключений он не сомневался. Действительно, на третьи сутки они переправились через реку и очутились в русской деревне. Его спутники сразу же ушли дальше, а Перс остался, но, когда поведал свою историю, никто в деревне ему не поверил, в том числе и полицейские, которых он попросил указать ему дорогу домой.
Полицейские только смеялись и говорили, что его дом, то бишь каторга, и вправду близко.
- Почему они так черство поступили? - сжала кулаки Анна, раздосадованная несправедливостью.
- Да потому что Аня, здесь и правда край беглых каторжников, а история Перса уж больно красочная, до неправдоподобия. На руках у него след от кандалов, плохонькая одежда. Как раз-таки логично, что его приняли за беглеца. Его арестовали, а потом включили в арестантскую партию, с которой Перс и дошагал до Кары. Здесь ему тоже не поверили, засадили в тюрьму и сказали, что наведут справки у него на родине. С тех пор Перс и каторжанин.
- Мы поможем ему. - счастливо улыбнулась Анна.
- Постараемся сделать все возможное. - кивнул Яков.
Он усадил жену на подоконник и терзал ее губы столь страстно, что начал забывать, где находится. Как можно находится рядом и не желать целовать любимую? Яков не хотел сдерживаться.
- Яков Платонович, ну это же служебный кабинет. Я так не могу. Мне кажется, в таком случае, что, когда я выйду отсюда, все будут знать, что мы с Вами здесь целовались за закрытыми дверями. - оправдываясь, уворачивалась Анна.
- И что? - усмехнулся Штольман, исследуя лицо супруги и наслаждаясь ее смущением.
Глухо простонав от очередного поцелуя, Аня ответила не менее порывистой лаской, однако через мгновение остановила его.
- Мы с вами на службе. Поцелуи дождутся вечера. - виновато шепнула она.
- Знали бы Вы, сколько раз я представлял подобный поцелуй там, в полицейском управлении Затонска! - покачал головой и усмехнулся он.
- Нет! - недоуменно и смущенно протянула Анна, вспыхнув как маков цвет.
- Пожалуй, пора заканчивать Анну смущать. - подумал Штольман. - А то и правда выскочит отсюда разрумяненная, как наливное красное яблочко.
Однако он не удержался и добавил:
- Да, представлял и безумно желал повторить тот первый поцелуй.
- Яков Платонович-Яков-Платонович! - Анна стукнула его кулачком и спрыгнула с подоконника, чтобы снова очутиться в объятиях мужа, откуда он не желал ее выпускать.
- Попалась все-таки, птичка моя. - любовно сказал Яков и запечатлел на губах жены целомудренный, короткий поцелуй.
- Мне пора домой. Распорядиться насчет обеда. - улыбаясь, сказала она.
- К нам на обед Ваш китайский поклонник просится. Хочет попрощаться перед отъездом.
- Как не хочется с ним расставаться. Намжин очень хороший друг. - вздохнула и нахмурилась Анна.
- Вы еще увидитесь. Я уверен. - сказал Штольман. - Времена меняются очень быстро. Тем более господин Негрен обещал наведываться в наши края, Его Божественность он будет брать с собой.
***
Когда Анна через задний вход прошла на кухню, Ефросинья заканчивала с обедом.
- Ну наконец-то! Запаздываете, барыня! - попеняла ей кухарка. - Время уже обеднее, а хозяйки все нет. Ваша распустёха ничему за два месяца не научилась, все ей рассказывать, да показывать надо, Таньке этой. Ни сервировать красиво не умеет, ни расторопности от нее не дождешься. Взяли бы Вы лучше, барыня, товарку мою давнюю в горничные. Вот та всю жизнь в господских домах прослужила, и волосы чешет по-городскому, и стол накроет так, что все в восторге будут.
Кухарка лила теплую воду Анне на руки, чтобы та умылась после улицы.
— Вот где она сейчас, Танька Ваша? почему не кинулась, как только Вы в дверь вошли?
- Так она со стиркой Грушеньке помогает с утра. - пожала плечами Анна.
- Со стиркой! - возмутилась Ефросинья. - Да она должна понимать, когда время стирки, а когда обед хозяйский запаздывает.
- Зато Таня человек хороший, и мне с ней приятно и душевно. - улыбаясь, объяснялась Анна. - Расторопности она еще научится.
- Вы, барыня, неопытная в хозяйских заботах. Хозяйка должна хорошо за слугами смотреть, хоть за горничными, а хоть и за кухаркой, мужу во всем угождать за столом, копейку беречь. А Вас за амбарной книгой я ни разу не видела. А никак хозяин отчет у Вас потребует о потраченных средствах, что будете барину говорить и как оправдываться? Посрамит же Вас за небрежность.
- Меня? - растерялась Анна. - Я не знала.
- Вот то то же, а знать надобно. При хорошем столе можно потратить мало денег, и при плохом - много. Все от житейской смекалки и характера хозяйки зависит. Кладовую даже не запираете, не следите за наполняемостью. А ведь ее положено запирать на висячий замок, и выдавать продукты по счету и весу, все записывать. Так что сегодня приходите вечером в столовую, открывайте книги и пишите, я Вам подскажу, что и как сделать. А то миловаться с супругом конечно хорошо, но и порядок любой хозяин уважает, особенно такой ответственный как Яков Платонович.
Аня открыла дверцу печи и посмотрела на приготовленный обед.
В глубокой утятнице сочилась жиром утка с начинкой из яблок и кислой капусты.
- Ефросинья, а где запечённый картофель, как я просила? - всплеснула руками она.