Милая А.В! Спасибо Вам за теплые слова, за доброе сердце. Я был очень тронут Вашим письмом. Должен признаться, дружба с Вами уже давно предел моих мечтаний. Пожалуйста, умоляю Вас не оставляйте меня. Пишите все, что хотите и когда хотите. Я буду очень рад получить весточку. Наверное, Вам бывает также одиноко, как и мне, буду старательно и вдохновенно отвечать. Я надеюсь, не оскорбил Вас подобным ответом, и вы сочтете мое письмо не слишком вольным. С сердечным теплым приветом, А.Ю.
Арина вытаращила глаза от неожиданно ласкового и оптимистичного тона послания и несколько раз перечитала его. Кровь ее бешено стучала в висках, румянец залил щеки, глаза заблестели. Все потому, что так по сердцу пришлось ей каждое слово.
Завтра у Анны Викторовны будут именины и какое счастье, что они с Алексеем Юрьевичем увидятся!
Арина забегала по комнате, распахивая шкафы, чтобы выбрать самое лучшее платье.
Пожалуй, надену вот это, бледно-желтое. - решила она. Платье выгодно подчеркивает талию и высокую грудь. Алексею Юрьевичу непременно понравится, как она выглядит. Он захочет не только дружить и переписываться, а влюбится в нее сильно-сильно, так, что жить без нее не сможет!
***
- И зачем, позвольте узнать, Вам лично смотреть на топчак в женской тюрьме? - Лебедев пытливо смотрел на Анну Викторовну.
Тетушка в дорогу собралась добросовестно. Надела невзрачное дорожное платье, волосы убрала под платок, сняла все украшения. Природную красоту не спрячешь, поэтому Алексей пообещал себе, что из возка на территорию тюрьмы Анна Викторовна у него не выйдет. Он не разрешит.
- Я хочу посмотреть на все своими глазами. На людей, на то, с какими лицами и в каком состоянии женщины в этот топчак заходят, как себя чувствуют после наказания. Потому что в письме, которое они мне передали, все описано просто ужасными красками и процесс вращения мельницы женскими силами похож на средневековую пытку.
- Анна Викторовна, мне можете верить. Топчак - гениальное изобретение для обуздания строптивиц. - усмехнулся племянник.
- Довольно, не продолжайте. - остановила его Анна. - я хочу убедиться сама.
Часовые без особых вопросов пропустили экипаж чиновника на территорию женской тюрьмы.
Анна внимательно смотрела на окружающую обстановку, на высокий палисад из толстых бревен. Двор тюрьмы был большим, метров двести шириной, но высокий забор из крепких столбов столетних сосен закрывал весь обзор. Она подумала, что, наверное, тоскливо видеть небо только над тюрьмой, а другое, вольное небо не иметь возможности рассмотреть месяцами, если не годами. Наверное, это очень удручает и сводит с ума.
Топчак Анна увидела сразу. Заурядная деревянная башня высилась посередине двора. В это самое мгновение арестантки на тачках завозили туда мешки с зерном.
Другие арестантки занимались стиркой белья. Часть каторжанок демонстративно развалились на траве и курили, не принимая участия ни в какой работе.
- Анна Викторовна, можете смотреть, я выйду, поговорю с начальником тюрьмы, раз уж выдалась такая возможность. Пожалуйста, никак не обнаруживайте свое присутствие.
Анна кивнула, пристально наблюдая в окно за всем, что могла рассмотреть. Она обратила внимание, как основная часть каторжанок при виде Алексея Юрьевича встали, приветствуя его, но часть проигнорировала приветствие чиновника, а пара арестанток и вовсе с разбойничьим видом встали на четвереньки, задрав подолы (я не придумываю, пишу по историческому источнику).
Анна покраснела и вжалась в сиденье экипажа.
Племянник даже в лице не изменился, из чего она сделала вывод, что подобные происшествия периодически случаются.
Тем временем каторжанки что-то не поделили, и в толпе женщин, занимающихся стиркой, начался шум, с одной стороны крики и ругательства, с другой хохот и подначивания. Казаки побежали разнимать дерущихся.
Анна поняла, что пора действовать по намеченному дома плану. Если она задержится в экипаже чуть дольше, то ничего у нее не получится.
В топчак запускали группу арестанток.
Анну, хоть она и была в стареньком невзрачном платье Татьяны, женщины заметили сразу.
- О, новенькая. Ладненькая такая и сразу на топчак? Что натворила то? За что так тебя? - грубо спросила одна из каторжанок.
Анна промолчала. Врать она не умела, да и не хотелось обманывать.
- Ладно, не боись, тут все по-простому, главное дружно шагать в ногу и не злиться, тогда за час вся мука будет смолота. - объявили ей женщины.
Анна боязливо прошла чуть дальше по наклонному полу, потому что позади нее прибывали все новые и новые арестантки. Они бесцеремонно подталкивали ее в спину.
- Новенькая. - смеялись они. - Хорошенькая, беленькая. Ой, тяжко тебе придется. Это не жемчуга с бриллиантами белыми рученьками перебирать!
- Ой, бросьте бабоньки пугать девку. Может и справится. Главное, что не жирна. Толстым тут больно тяжко. Ты знаешь, милая, я вообще всегда стараюсь на топчак попасть. Час побегал, и можно больше ничего не делать. Главное здесь погромче кричать казачкам, что ноженьки болят. Мужиков конвойных разжалобить легко.
Под весом все прибывающих женщин топчак пришел в движение, и пол у Анны Викторовны начал странным образом уходить из-под ног, голова закружилась от страха, и она упала, сразу пожалев о своей безрассудной выходке.
Ее быстро, грубовато подняли.
- Шагай в ногу, иначе ничего не выйдет! - крикнули ей, больно хлопнув по бедру и толкнув в спину.
Делать было нечего. Анна сжала зубы и зашагала быстрым шагом, наравне с остальными. Получалось так, что каторжанки шли все время в гору, без передышки.
Алексей Юрьевич издали наблюдал за мукомольной башней. Гомон арестанток быстро стих, слышно было лишь топот ног да движение механизма.
Он с опаской покосился на возок, где сидела Анна Викторовна. Подойдя к нему, он негромко сказал родственнице:
- Я Вас уверяю, тетушка, все не так страшно, как кажется. Час работы и все наказание будет кончено.
Анна промолчала, но он не винил ее. Ему было понятно, что супруга дяди родилась в обеспеченной дворянской семьи и знать не знала о подобной изнанке жизни. Лебедев хотел заглянуть к ней, но ему почудился всхлип, и он оставил Анне возможность побыть одной.
По истечению полутора часов (хотя Анне казалось, что прошла целая вечность) платье, что она взяла у прислуги, стало мокрым и тяжелым от пота. Очень хотелось пить, а более того немедленно остановиться и упасть на пол, и чтоб более никто не ее трогал. Воздух был плотным, душным, жарким.
Дверь мельницы наконец открыли и женщины толпой стали высыпать одна за другой из башенки.
Анна опять упала. Ее подняли две сердобольные товарки.
- Ниче, ниче, ты привыкнешь. По мне так тяжелее весь день белье стирать да одежду чинить. Здесь воля. Потоптался на мельнице тяжелый час и свободен. Одеревеневшую покрасневшую Анну, дрожащую от усталости, посадили на траву и сунули в руку дымящуюся самокрутку с табаком.
— Вот видите, Анна Викторовна, все выходят из топчака вполне живыми и здоровыми - бодро сказал Лебедев, запрыгивая в экипаж. К своему ужасу, Анну он там не нашел, обнаружив лишь небрежно брошенное дорожное платье.
- Ваше Высокоблагородие! - к нему стучался казак. - Там женщине плохо.
Конвойный показал на траву, где Лебедев с ужасом увидел тетушку в окружении каторжанок.
Он не мог поверить своим глазам. Одни арестантки махали на нее тряпками, создавая ветерок, другие дали воды. Анна Викторовна тяжело дышала. Одна из неисправимых мегер с жалостью протягивала Анне самодельную папиросу.
- А ну-ка разойдись! Не помня себя от злости, крикнул Лебедев. Он подскочил к Анне, рывком поднял на ноги и, взяв за плечи, встряхнул.
- Как понимаю, для Вас вообще ничье слово не авторитет! - возмущенно кричал он.
— Ирод бессовестный! - заголосили каторжанки. - Так это Вы, барин, ее туда поместили! Гад! Упырь! Нехристь!
- А ну-ка, бабы, тихо! Мне может новый список на топчак составлять? - прикрикнул часовой