- Яша, поверь, тебе нужно помыться!
- Я что, плохо пахну? - изумился Штольман. - Он даже на всякий случай понюхал себя.
- Конечно же нет, вздохнула Аня. - Просто ты меня натрогался, а я тебя нет!
- Кто сказал, что я натрогался? - протянул руки Яков, чтобы схватить жену.
- Яша!
- Ладно, ладно. Встаю, соблазнительница. - поднял руки Яков и смирно встал в таз.
- Вот то-то же. - пробурчала нагая дева и, откинув длинные волосы назад, принялась со вкусом поливать мужа из кувшина.
За водными процедурами супруги забыли о времени и на торжественный ужин пришлось поторопиться.
***
Как и предвкушал Яков, Анна приняла подарок восторженно. Она ласково наглаживала нового друга и товарища. Как и супругу, ей не терпелось сесть на своего жеребца.
Анна немедленно дала ему имя.
- Лалу. Это означает “рыжий” на одном из индийских наречий.
- Откуда такие познания, Анна Викторовна?
- Приходилось выбирать клички домашним лошадям в Затонске. У меня был целый сборник имен.
- Может быть, и мою тогда назовете? - предложил Яков.
- Ну уж нет, это же Ваша лошадь. Вы сами должны дать имя! - воспротивилась Анна, лаская заодно и белого жеребца Якова.
- Ну какой же ты хороший! - умилилась Аня, гладя блестящую шкурку.
- Ну тогда, быть может подскажете мне, к примеру оттенки белого на разных языках и ассоциации с ними?
- Уайт, Альбус, Ирвинг… - отрапортовала Анна.
- Только ничего англо-саксонского! - поморщился Яков.
- Мне ничего в голову не идет!
- Фарфор! - просиял мальчишеской улыбкой Яков. - Пусть будет Фарфор.
Лошади оказались очень удобным средством передвижения, они здесь были всюду, пешком буряты не ходили вовсе.
Выйдя из юрты, и стар, и млад тотчас вскакивал на коня. Мимо Анны проехала женщина, которая посадила с собой двух еще совсем маленьких ребятишек. Один из малышей, не больше года по виду, темными глазками-пуговками засмотрелся на гостью.
Яков помог сесть жене на жеребца. Хотя юрты тайшей находились всего в сотне-другой шагов от гостевого жилища семьи Штольман, они решили соблюсти церемониал и поехать к старейшинам верхом.
Когда Яков помог супруге спешиться, а господин Моэстус провел гостей в юрту, где сидели старейшины. Над очагом томился жаренный на вертеле барашек.
Опять баранина! - весело подумал Яков. Первым делом гостям подали чашки так называемого чая, точнее похлебки из молока, кирпичного чая, талкана, т. е. просушенной ячменной муки, и бараньего сала.
Анна с вежливой улыбкой приняла угощение. Она сидела на удобном невысоком стульчике. Яков с переводчиком поместились на возвышенных сиденьях, а четверо тайшей сели на пятки. За чаем началась бесконечная беседа. Моэстус неспешно, вторя старейшинам, переводил начальнику сказанное.
Анна слушала и диву давалась. Старейшины по второму кругу распрашивали гостей о благополучии родителей и дедов, живы ли они, здоровы ли, в каком возрасте, много ли у них скота, здоров ли скот, хорошо ли молодняк перенес весну и прочее, и прочее.
Яков был изумлен, как прекрасно господин Моэтус еще в Петербурге изучил церемониал, благоприличное с точки зрения бурят поведение и салонные манеры. Только сидеть на пятках он еще не умел. Переводчика ему подобрали хорошего. Но только ли переводчика? Он пока не доверял новому человеку и присматривался.
К изумительно вкусному барашку подавали в маленьких чашечках горячую араку. Всем, Анна Викторовна в своем нежном возрасте не была исключением. Арака была менее сивушная, чем та, какую они пробовали на пути в Монголию, но напиток все же был малоприятным. В заключение подали бутылку шампанского и разлили его в те же чашки, из которых пили чайную похлебку.
Аннушка азартно ела кусочки мяса и помалкивала, прислушиваясь к тому, что рассказывает супруг.
- Господин Штольман, примите от нас. - улучив время, поклонился старейшина.
Вместе с шампанским Якову передали внушительный пакет, завернутый в шелковый хадак, с просьбой принять этот дар от всего бурятского племени. Открыв пакет, Штольман увидел новенькие красивые сторублевки, и было их там, наверное, тысяч на десять.
Анна с любопытством смотрела, как будет действовать супруг в этот раз.
- Я вас благодарю за доброе намерение, - Штольман взял хадак, драгоценное же содержимое вернул. - Дорогих подарков от вас я принимать не стану, ибо генерал-губернатор прислал меня именно затем, чтобы я был его зорким оком и чутким ухом, и мог представить ему подлинную картину вашей кочевой жизни.
Анна заметила, что старейшины очень озадачены и испуганы происходящим.
- Господин Штольман, правда ли, что у нас задумали отобрать землю, а всех нас сделать казаками? - с волнением спросил один из тайшей.
- Да, к сожалению слух правдив, но решение генерал-губернатор примет, только тщательно взвесив, можно ли осуществить сие без ущерба для благополучия и процветания бурят.
Как поняла Анна, факт того что Яков не взял деньги, очень изумил и испугал бедняг. Старейшины явно считали, что означенный слух пущен лишь затем, чтобы высшие правительственные чиновники через надворного советника получили от них изрядные денежные суммы.
Пока Штольман успокаивал тайшей, Анна заговорила с переводчиком.
- Господин Моэстус, - улучив момент, - тихо спросила она, - почему кочевники спрашивают про здоровье молодняка?
- Анна Викторовна, главная забота бурята - спасти молодняк от сильных весенних бурь и снежных заносов, когда за короткое время часто гибнут тысячи животных. Потому-то учтивый бурят и спрашивает каждого гостя: “Как твой молодняк пережил весну?”, и неслучайно этот вопрос следует за вопросом о здравии родителей. - пояснил переводчик.
Чуть позже в юрту зашел Жаргал и, поклонившись, сказал несколько слов старейшинам. Один из тайшей встал, ожидая, что гости пойдут за ним.
Моэстус вздохнул.
- Господин Штольман, Вас с супругой просят оказать честь и поприсутствовать при рождении новой жизни. Рожает жена тайши.
Яков очень сильно удивился. Он посмотрел на круглые от изумления глаза Анечки и решительно отказался. Еще чего не хватало!
Однако старейшины обступили Штольмана и начали настаивать, говоря, что присутствие гостей по их поверьям принесет младенцу счастье.
- Придется пойти, Анна Викторовна! - требовательно дал ей руку супруг.
- Ну только ради счастья младенца. - пробурчала Анна.
Оказывается нелегкое это дело быть гостем! Она уже валилась с ног от впечатлений. Путешествие по степи, нежности с мужем, барашек, шампанское, чуть ударившее в голову - впечатлений на сегодняшний день было с избытком. А тут еще роды! Она, может быть, боится!
Якова Платоновича с Анной Викторовной завели в большую юрту. Там было уже полно людей, хлебавших чай и араку. Но госпожу Штольман, как и ее мужа, поразило другое: в центре общества, на корточках возле огня сидела обнаженная женщина, напротив нее восседал лама в красных одеждах, внимательно за ней наблюдая.
Анна покосилась на мужа: Яков сохранял невозмутимое выражение лица, словно видавший виды профессор медицины. Она насупилась. Ей все равно было странно наблюдать с мужем за голой женщиной, переживающей схватки.
Супругам тотчас подали кирпичный чай, который они никак не могли отклонить, и гости сели в компании ожидающей семьи. Анна обреченно прихлебнула очередную порцию напитка. Тайша, глава семейства, раздувался от гордости. Все смеялись и шутили, в том числе и роженица, лишь время от времени она отставляла свой чай, и было видно, как она силится произвести ребенка на свет. Лама при этом произносил какие-то изречения или молитвы. Очень скоро новый гражданин и впрямь появился на свет под одобрительные крики большого семейства.
- Ну вот, а Вы боялись! Все не так страшно. - шепнул Яков, - пожимая жене пальчики.
- Я этого не говорила. - нахмурилась Анна.
- У меня будто глаз нет. - хмыкнул Штольман, прижал и поцеловал ее в макушку.