- Господин полицмейстер, вы меня за решетку посадите? - спросила женщина.
У Анны полезли глаза на лоб. Якову захотелось закатить глаза.
- Да нет, идите пока домой. - успокоил обеих Штольман. - Только из села пока не уезжайте.
Когда Анна и Яков остались вдвоем, она осторожно сказала супругу:
- Яков Платонович, а можно Вам рассказать новости с того света?
- Конечно. - улыбнулся Штольман и с интересом посмотрел на жену. Анна была источником ценной информации.
- Дух сказал ” Я Вас не понимаю, говорите по-русски”. Это значит, что убийца иностранец? - предположила Анна.
- Не обязательно. Возможно, и русский, владеющий иностранным языком, возможно выдающий себя за кого-то. Завтра опросим близкий круг и поищем возможных свидетелей. Сейчас нам уже пора возвращаться на стоянку.
- А расследование? - всплеснула руками Анна.
- На сегодня мы все сделали. Утром приедут дознаватель, доктор и городовые. Проспятся сегодняшние пьяные зрители. Вот тогда можно будет продолжить искать мотив.
- А мы останемся здесь?
Штольман улыбнулся ее наивности.
- Ну нет, Анна Викторовна, я завтра раздам указания, и мы немедленно выезжаем домой. У нас большой каторжный район, дел и без этого убийства хватает. Скоро прибывает новая партия арестантов, нужно будет уделить внимание каторжникам и сопровождающим их родственникам. За делом убитого пристава придется присматривать из Кары. Вам что, не хочется домой?
- Домой очень даже хочется. Я уже прикипела к нашему пасторальному уюту. - призналась Анна. - И школа без присмотра.
- За школой пока Бондаренко неплохо присматривает, за стройку можете быть спокойны. За огород тоже. Вы там все прекрасно наладили. В пекарню заказано оборудование.
- Значит завтра в обед выезжаем, Яков Платонович?
- Непременно, Анна Викторовна.
***
В это время, в доме начальника каторги Алексей в очередной раз рассматривал письмо, пришедшее сразу после отъезда дяди и тетушки. Послание было удивительно смешное. Анна писала о котах, которые у нее были в детстве. Рассказывала о том, что у нее на подушке всегда спал пушистый друг. В заключение Анна нарисовала портрет Василия и написала, как он ей понравился. Чудесный кот!
Алексей знал! Не родился еще человек, который не полюбит толстого пушистого рыжего котяру. Вот и Анна Викторовна без боя пала жертвой лохматых чар. Он разглядывал рисунок. Вася был выписан очень старательно. На рисунке кот сидел на окне их большой веранды и мечтательно разглядывал птичек. Тонкий аромат французских духов от конверта ворвался в мысли Алексея трогательной юношеской радостью. Письмо было очень душевным.
Телеграмма из Агинского застала Лебедева врасплох. Новости сообщались тревожные. Произошло убийство, да еще в такой обстановке. Убит русский чиновник. Нужно было срочно ехать к инородцам и выполнять обязанности дознавателя. Вместо себя ему было приказано оставить начальника карской тюрьмы Львова. Дело ожидалось нехорошим. Большое количество гостей на скачках, часть из которых могли уже разъехаться во все стороны света.
Отослав записки служилым казакам с приказом немедленно явиться, Лебедев велел немедленно закладывать казенный экипаж.
После обеда супруги Штольман в сопровождении переводчика поехали обратно на стоянку. Моэстус выглядел настороженным и подавленным.
Аня немного жалела неопытного служащего. Ему сегодня досталось. Яков Платонович буквально загонял его. По воле случая переводчику пришлось исполнять обязанности помощника следователя.
Очевидно, вид убитого пристава сильно впечатлил Моэстуса. Анна пыталась расшевелить молодого человека. Они негромко разговаривали на отвлеченные темы, в основном о скачках.
Яков был по обыкновению молчалив. Он напряженно обдумывал версии, намечая план действий на утро.
- Вам удалось что-нибудь узнать об этом деле, Анна Викторовна? - тихо спросил переводчик. - Говорят, Вы и с духами можете с духами общаться.
- Понимаете, господин Моэстус, такая информация часто носит иносказательный характер. Часто бывает так, что поначалу ничего не понятно, и правильнее, логичнее пользоваться традиционными методами - осмотром места происшествия, поиском возможных свидетелей.
- Но дух этого несчастного Вы видели? - с нечитаемым любопытством спросил переводчик.
Анна напряглась. Интерес Моэстуса был очень настойчивым и совершенно неделикатным. - Господин переводчик, извините, но все вопросы о деле в компетенции полиции! - Анна кивнула в сторону супруга, который задумался и ехал чуть впереди.
- Это Вы меня извините. - спохватился эстонец.
- У меня лишь так…игра воображения, а не расследование. - примиряюще улыбнулась ему Анна.
- Расскажите мне про Кару, Анна Викторовна?…
Когда путники подъехали к бурятской стоянке, Анна всполошилась не на шутку. Яков молчал и его молчание было… нехорошим.
Сначала добродушная Анна списывала его замкнутость на необходимость подумать, потом на усталость. Затем ей стало очевидным, что муж за что-то сердится на нее, и ей не говорит. Он избегал смотреть жене в глаза и замкнулся.
- Хорошего вечера, господин Штольман, Анна Викторовна! До завтра! - поклонился Моэстус и поцеловал госпоже Штольман руку в перчатке.
Яков зашел в их гостевую юрту, и в раздражении начал мыть руки.
Аня подошла, чтобы помочь ему. Для нее не было секретом, что характер у мужа непростой, несмотря на все положительные качества Якова. Но когда начиналась вот такая хмурая молчанка, она чувствовала себя ужасно несчастной.
Солнце меркло и ничего не могло ее радовать.
- Вы довольны? - наконец ехидно поинтересовался Яков. Ее добрый, великодушный Яков!
- Чем? - растерянно спросила Аня, дергая и снимая надоевшие коралловые сережки.
- Очередным поклонником. Где бы мы не появились, у Вас обязательно отыщется воздыхатель. Теперь вот моего переводчика очаровали. Не надоело кокетничать, Анна Викторовна?
Яков нервно отодвинул протянутое ему женой полотенце. В такие моменты ей становилось очень обидно. Не в первый раз и даже не во второй. Против своей воли, Аня себя чувствовала поруганной и оскорбленной. Словно ее испачкали и переодеться не во что.
Яков был ее единственным близким человеком, он один ее утешал и подбадривал, знал тайные страхи. В такие же моменты ей приходилось рассчитывать только на себя. Она схватила ртом воздух, продышалась… и промолчала. Ни одна предательская слезинка не скатилась. Анна сердито снимала серебряное ожерелье с красными кораллами, сдернула такое же красное колечко.
На языке вертелись злые слова про ревнивых баранов, но только мысленно.
- Что же Вы молчите? - зло сказал Яков. - Я, очевидно, прав?
Он наседал на жену, сам все прекрасно понимая. Что не прав он, и выдает бессмысленные нелепые обвинения тоже он. Но Яков был так зол на нее за ту короткую, но интенсивную душевную боль, что он всякий раз переживал в подобных ситуациях. Чем больше он обвинял ее, тем больше ему хотелось, чтобы жена успокоила его. Обняла, поцеловала, сказала, что ничего подобного нет в действительности, и ей нужен только он один. Но Анна молчала, словно нарочно хотела сделать больнее. Это было нестерпимо. Он повышал градус ссоры.
Наконец Анна вспыхнула, сжала кулаки и решительно подошла к нему.
- Да очнитесь же. Вы просто несносны! - возмутилась она. Вы унижаете меня своей глупой ревностью.
- Я?! Унижаю? - возмутился Яков.
- Да. - смотрела прямо на него Анна. - Я более не намерена это терпеть. Я закроюсь у нас дома, никуда не буду ходить, наряжаться не буду даже для Вас, но…