- Что, но? - тихо поинтересовался Штольман. Фаза агрессии проходила. За ней начинался устойчивый эмоциональный спад.
- Кольцо носить тоже не буду. - отчеканила Анна, сняла с пальца обручальное кольцо и вручила его опешившему мужу.
Она всегда так любила это золотое колечко, все приговаривая, что слишком счастлива, и не хочет с ним расставаться даже на ночь.
Яков молча забрал и убрал украшение в карман. Поиграл желваками и отвел взгляд.
- Вот без кольца точно никуда не выйдите, сударыня. - сказал он.
Боже, дай ему силы с этой несносной девчонкой!
- Господин Штольман! Можно Вас? - спросил знакомый голос снаружи. Это был Жаргал. Когда важный гость вышел из юрты, бурят возбужденно прошептал:
- Там праздник для Вас устроили, сейчас будут разделывать барана и запекать вместе с крупными булыжниками. Очень красивая традиция. Все собрались и ждут, меня уж отправили за Вами. Если госпоже нужна помощница, я с собой сестру свою привел, Ешилхаму.
Яков растерянно перевел взгляд на молодую расторопную улыбающуюся бурятку.
- Ну хорошо, пойдемте. Думаю, моей супруге и правда понадобится помощь.
В это время Анна сидела и плела косу, аккуратно складывая волосы под затылком. Она удивленно посмотрела на мужа в компании незнакомки.
- Анна Викторовна. Нас ждут на празднике. Ешилхама поможет Вам одеться. - сказал Штольман и молча вышел. Ему было так стыдно перед Анной, что он был готов провалиться сквозь землю.
Для помощницы работы нашлось совсем немного. Анна позволила только помочь надеть скромное платье на вечер. Веселая независимая Ешилхама была не замужем, но уже успела родить сына. Она жила с отцом, помогая ему во всех купеческих делах. Бурятка болтала без умолку, прекрасно разговаривая по-русски. Девушка приветливо смотрела на надувшуюся, словно мышь на крупу, госпожу Штольман. Без слов было понятно, что между супругами был разлад. Девушке захотелось поддержать хорошенькую русскую товарку.
- Эхэнэр хүн эрэһээ хурса байжа болодог, эритэ зэмсэг сахилгаанһаа хурса байжа болодог. - назидательно сказала бурятка.
- Извините? - подняла на нее глаза Анна.
- Женщины может быть умнее мужчины, как порой холодное оружие может разить сильнее молний. - улыбнулась помощница.
- Да будешь тут умнее! Когда обиды так трудно отпускать. Но все равно спасибо, я попробую быть умнее. Сейчас просто ничего в голову не приходит. - вздохнула Анна и обхватила себя руками.
Когда она вышла из юрты, Яков уже привел под уздцы их жеребцов и молча помог сесть жене в седло. Кольцо жгло ему карман, но Штольман не предложил вернуть украшение. Анна же сама ему его категорически отдала, отвергла. Пусть теперь сама и попросит назад! Если он даст слабину, то супруга так и будет кольцами разбрасываться.
Всякий раз, когда он думал, что жена наконец повзрослела, она выдумывала что-то такое, что доводило его до бешенства.
Он, конечно, сам хорош со своим неуемным собственничеством… Моэстус ему категорически не нравился.
***
На большом открытом пространстве, прямо посреди стоянки, было организовано некое загадочное действо. Для гостей в большой круг были разбросаны войлочные подушки. На некоторых уже восседали старейшины. В центре же поляны собрались участники развлечения, две молодые семейные пары.
Анну Викторовну увлекли на женскую половину, к женам и дочерям тайшей и прочих родовитых людей, ну а Штольмана посадили к старейшинам.
Анна сидела прямо напротив мужской половины круга и Якову опять казалось, что все зрители будут смотреть не на преставление, а на его несносную, но такую драгоценную жену.
В центр вышел местный тамада. Он взял слово:
- Баранину на углях, хорхог готовили наши предки с незапамятных времен. Еще воины великого Чингисхана останавливались на отдых в степи, разделывали барана, накаливали на костре крупные камни. Затем они заворачивали их вместе с мясом в шкуру, и ехали дальше. Задолго до захода солнца был готов настоящий пир кочевника.
Старейшины дали сигнал и соревнующие начали разделывать барана. Анна содрогнулась. Это зрелище очень перекликалось с сегодняшним убийством. Опять кровь! Ей было очень жалко барашка. Недалеко от своей юрты она видела еще живых, но спелёнутых по рукам и ногам бедолаг. Она тогда украдкой погладила морду обреченного животного.
Да, все ели вкусное мясо, и она тоже ела… но в данный момент барашков было очень жалко.
- Чего грустите, госпожа? Барашка жалко? Так барашку хорошо уже! - смеялась Ешилхама.
Юмор у кочевников был своеобразный.
Пока Анна грустила, опытные повара быстро разобрали мясо барана на составные части, не забыв даже внутренности. Все кусочки красиво разложили на больших досках.
Мужчины нагревали камни, а их женщины споро начиняли кишки животного печенью и кровью. Над поляной подымался специфический мясной дух.
К Анне приближался произрак убитого пристава. Он одобрительно посмотрел на мясо, которое повара уже слоями укладывали в большие железные фляги, перемешивая с раскаленной речной галькой и сказал:
- Обожаю хорхог. Не ищите того, кто убил. Найдете только тогда, когда он убьёт еще раз.
Внезапно призрак отправил ей ужасное видение из разорванных кровавых внутренностей не то человека, не то животного, и Анна прикрыла рот рукой, чтобы ее не стошнило. Сознание помутилось, и она вцепилась в соседку. Женщины заохали и протянули ей кто что мог - надушенный платок, флакон с неизвестным содержимым.
Яков с беспокойством смотрел на женскую половину круга.
- Господин Штольман, Анне Викторовне нехорошо? - спросил Моэстус, который тоже оказался здесь.
- Господин переводчик, я сам позабочусь о своей супруге, а Вас попрошу не вмешиваться. - отрезал Штольман.
Ему было очевидно, что Анну опять посетил дух. Внимание постороннего было излишним. Словно он сам не видел и не мог о ней позаботиться. Так бледнела Анна только во время своих видений. Вскоре супруга взяла себя в руки и подняла предостерегающий взгляд на напрягшегося мужа, мол все в порядке, и не нужно ее спасать.
- Грудинка на нашем языке - это убсун. Мы готовим ее специально для Вас, наших дорогих гостей. Очень вкусно: пока повар палит шкуру, жир там сильно запекается. Мясо получается очень сочным, а сок жирным. - объяснял Якову тайша Жалсаран.
Придется пробовать. - с тоской подумал Яков. Он, в принципе, уже был не против, расставшись с убеждениями против местной кухни, но ссора с женой выбила его из колеи.
Да еще эта иезуитская посадка друг против друга, когда он не может ни коснуться ее, ни поговорить!
После укладки мяса и лука, повара ловко катали фляги на траве.
- Горячие камни позволяют получить румяную корочку на мясе, выделяющийся из мяса сок и жир быстро закипают. Получается так, господин Штольман, что мясо в хорхоге одновременно печется, обжаривается и варится! - объяснял Жергал.
Когда солнце стало клониться к сопкам, действо закончилось. Мясо доставали с величайшими предосторожностями и раскладывали на большие блюда. Столы быстро заполнялись едой, и над поляной поплыли умопомрачительные запахи.
В животе надворного советника заурчало.
Женщины ухаживали за мужчинами. Яков заметил, что в юрте кочевника женщина - главная работница. В ее обязанности входило, как казалось, все - от сборки юрты до ухода за скотом.
Анну тоже пригласили помочь. Она пожала плечами, и с вежливой нежной улыбкой встала, помогая накрывать столы. Бурятки заразительно смеялись, предвкушая пир, и Анна смеялась вместе с ними.
Яков покосился на Моэстуса, он, не отрываясь смотрел на его жену, буквально поедая ее глазами.
Не смотря на злость и клокочущую ревность, Яков вдруг подумал, что Анна не виновата. Она никогда не дает повода сомневаться в себе. Зачем же он огорчает ее, бросается несправедливыми обвинениями? Обещая себе беречь ее, каждый раз нарушает это обещание.