- Давай, маленькая, еще сильнее.
Яков гладил жене спину. Ее внутренние мышцы снова непроизвольно сжались, Анна поймала нужное ощущение и теперь уже воспроизвела его сознательно. Она улыбнулась и вздохнула от удовольствия. Яков застонал тоже.
От сознания своей власти над любимым у нее слегка пошла кругом голова. Но она знала, что власть над ним дал ей Яков сам, с таким великодушием и такой заботой, на которую способен только он.
На сей раз муж сам поймал ее рот. Он поддерживал и покачивал бедра любимой, пока она продолжала ритмично его сжимать, делая свои движения почти неуловимыми.
Яков осторожно провел рукой между их телами, погладил живот и начал гладить ее в сокровенном местечке.
Он блаженно прикрыл глаза, тяжело дыша. Все было как нельзя лучше. Идеально. Словно теплый вязкий мед. Он слышал удары их сердец. Яков содрогнулся, целуя жену и испытывая долгожданные мгновения острейшего удовольствия. Его разрядка должна быть заслуженной, после того как он убедился, что его Анечка получила нежности и наслаждения вдоволь. Яков в этом чувствовал особое удовольствие и гордость, как мужчина безусловно более опытный и очень любящий свою женщину. Сначала она и только потом он…
Яков осторожно уложил улыбающуюся, чуть обмякшую жену рядом, нежно поцеловал и устроился рядом. От обнаженных тел шел пар.
Убедив Анну еще немного полежать в кровати, Штольман встал, пружинный и гибкий. Он был полон сил. Яков неторопливо натягивал одежду, позволяя лежавшей в подушках жене мечтательно разглядывать себя. Ее взгляд был такой добрый, невинный и благодарный, что он с ума сходил от радости.
Яков посмотрел на часы. Времени было достаточно.
- Я сейчас вернусь. С кофе. Не вставай, пожалуйста. - улыбнулся он, сверкнув глазами, и вышел из юрты.
***
Чернов, еще будучи студентом, однажды за карточной игрой сильно повздорил с двумя своими приятелями. Он сильно проигрался и стал предметом их насмешек. Все трое были пьяны.
В этот вечер дьявольский зверь впервые и явился к нему. Чудовище пришло по его душу и легко, без борьбы, завладело ею навсегда. Юношу словно захлестнула багровая волна, кровавая пелена отключила разум.
Он схватил со стола нож и с удовольствием вонзил его сначала одному приятелю в грудь, а затем и второму. Первый умер сразу, а второй вместе со стулом опрокинулся навзничь. Чернов, не помня себя, быстро кинулся на него и обеими руками сдавил хрипящее горло, чтобы никто не услышал криков.
В этот вечер он впервые испытал высочайшее наслаждение словно был волком, давящим овцу. Прелесть убийства так взволновала и ошеломила его, что несколько минут он блаженно отдыхал, приходя в себя. А когда Чернов опомнился, то пришел в ужас и начал заметать следы своего присутствия.
Ему повезло, никто не видел его, и новоиспеченный убийца вернулся к себе на квартиру незамеченным.
Как ни в чем ни бывало он продолжил учиться. Зверь приходил к нему снова и снова, требуя крови. Чернов боролся с ним, терпел, водки больше не пил, ни в компании, ни в одиночестве. Уже после выпуска из Университета к нему однажды, на беду свою, заглянул бывший однокурсник.
Зверь опять завладел Черновым. Снова его душу захлестнула багровая волна, он ударил приятеля ножом, а потом схватил за горло. Опять смертная дрожь привела его в неслыханное упоение. И на этот раз он ушел от полиции.
Забрав документы однокурсника, Чернов присвоил их. Убийца убежал из города в деревню, где его отец служил священником, и схоронился у знакомого пономаря. Полиция его не особо искала, а пономарь обеспечивал харчами. Однажды по утру, когда пономарь пришел к нему в дом, зверь снова завладел Черновым…
Через полгода он точно так же зарезал угольщика, который гостеприимно пустил пожить его, приютив в своей лесной избушке.
Он уезжал все дальше и дальше от родных мест. С украденным паспортом сделать это было несложно. Когда зверь овладевал им, Чернов убивал снова и снова, большей частью своих недавних знакомых. Все эти убийства оставались тайной, поскольку ему всегда удавалось избавляться от тел.
***
Яков быстро нашел все что нужно для завтрака. Раздобыл кипятка, сварил кофе, принес яиц, хлеб и масло.
Таинственно улыбающаяся жена все так же лежала в постели.
- Сорочку, Анна Викторовна? - галантно предложил Штольман.
- Пожалуй. - согласилась Анна, плотоядно поглядывая в сторону завтрака.
Яков принес поближе походный столик, протянул Анне чашечку дымящегося горячего напитка и сел рядом. Он хотел поговорить.
- Анна…
Она вопросительно посмотрела на него и отпила кофе.
- Я вчера устроил Вам не очень красивую сцену.
- Вы же извинились. - пожала плечами Анна. - Это осталась вчера. Я не в обиде.
- Я почувствовал утром, что Вы действительно не в обиде. - улыбнулся Штольман.
Супруга смутилась.
- Тем не менее я вынужден вернуться к вчерашнему разговору. Прошу Вас держаться от нового переводчика подальше.
Анна неверяще выдохнула. Она с шумом отставила чашку кофе обратно на столик.
- От кого еще? - гневно спросила она. - Говорите, не стесняйтесь.
- Ни от кого больше. - миролюбиво ответил Яков.
Накануне он перегнул палку, и это обстоятельство заставляло его разговаривать осторожнее, чем обычно.
Он поставил свою чашку и взял напрягшуюся руку супруги.
- Дело вовсе не в Вас, я вчера совершенно напрасно бросался обвинениями. Мне не нравится Моэстус, я боюсь он может быть опасен. Через несколько часов мы уезжаем, в Кару с нашим экипажем переводчик не едет.
Анна ожидаемо всплеснула руками и засопротивлялась.
- Но Яков… Вы видели сколько у бедного служащего вещей? Чемоданов, книг? Он приехал к Вам на службу. Так же нельзя!
Она обвиняюще ткнула его пальчиком.
Яков смотрел, как Аня хмурится и опускает голову. Она подтянула колени к подбородку.
Яков жадно оглядел ее колени, обтянутые тонким хлопком. Длинные локоны блестящих густых волос. Он нервно сглотнул и начал поправлять запонки.
- Аня!
Он пододвинулся, не удержался, немного приподнял сорочку и быстро поцеловал круглые коленки, а потом нос, выглянувший из водопада волос.
- Я прошу Вас понять меня. Моэстус человек новый, произошло необычное убийство, совершенное явно психически нездоровым человеком. Я подозреваю его. У него была возможность совершить это преступление. Я распорядился дать телеграммы в Петербург, и пока у меня не будет исчерпывающей характеристики на востоковеда, я его в Кару, а тем более к Вам не подпущу. Доказательств нет, но интуиция моя просто кричит о том, что этот господин не прост. Алексей Юрьевич сегодня отправит телеграмму и наведет справки. Я прошу Вас, даже если Вы имеете свое отличное от моего драгоценное мнение, в этом случае просто послушать меня.
Если я окажусь не прав, господин Моэстус просто приедет с экипажем племянника несколькими днями позднее.
Он поцеловал еще раз обнаженные колени.
Любящая рука погладила его кудри.
- Ну… говоря между нами, он мне тоже не нравится. Он нервный, липкий. - признала Анна.
- А что говорит Ваше шестое чувство? Неужели молчит? - усмехнулся Яков.
- Молчит. - нехотя сказала Анна.
- Тогда полиции придется справляться самой!
Он еще раз посмотрел на ноги жены и со вздохом одернул сорочку обратно.
- Там Вам воду греют на купание…
Жеребцов взялся доставить в Кару Жаргал. Дело в том, что скакунам каждые 20-30 километров требовался отдых и, если не пользоваться подставой лошадей, добираться пришлось бы несколько суток. Супруги себе такой роскоши позволить не могли. Начальника каторги ждали на службе. Прибывала новая партия арестантов, первая за эту весну и лето. Яков хотел досконально все проверить, изучить дело каждого каторжанина, сразу выявить возможную подмену. Для него не было секретом, что конвой часто хватал первых попавшихся крестьян вместо бежавших уголовников. Штольман был человеком внимательным, даже дотошным.