- А что я должен был думать?
Анна изменилась в лице.
Штольман быстро накрыл ее руку своей.
- Аня. Я обещаю больше никогда не обижать Вас ревностью. Вы привлекательная женщина, и если я увижу, что кто-то вновь имеет романтические намерения, я скорее разберусь с наглецом, чем обижу Вас. Больше никогда. Я знаю, что сегодня все было ужасно. Вы очень переживали. Когда я зашел в дом, на Вас лица не было. Я повел себя грубо. Это более не повторится. Вы только простите меня.
- А как же жена Цезаря, которая всегда должна быть вне подозрений? Меня Ефросинья наверное на весь белый свет ославила. Я теперь запятнала Вашу честь, хотя и не виновата.
- Аня, никто не посмеет против Вас и слово сказать. Не смейте даже думать так. Будьте уверены, я за всем прослежу. Вы прощаете меня?
- Ну конечно прощаю. - сказала Анна, погладив мужа по щеке. - Но помните, Вы обещали исправиться.
В запертую входную дверь раздался уверенный громкий стук.
- Кого там принесло? - возмутился Штольман.
Визитер не унимался.
- Придется открыть, Яков Платонович. - улыбнулась Анна, отпивая чай.
Все эти несколько часов за бушевавшим семейным скандалом со страхом наблюдали слуги. Вацлав с Татьяной сидели на крыльце. Из дома с разной периодичностью доносились громкие разговоры, крик, а потом и рыдания.
- Господин Штольман ее убьет, Вацик! - плакала Татьяна. - Кухарка такого наверное наговорила!
- Не убьет. Господин начальник каторги добрый человек. Им, главное, время надо дать разобраться меж собой без свидетелей.
- Не могла Анечка Викторовна ничего плохого сотворить. - шмыгнула носом горничная.
- Никто про нее плохого и не думает, Танюша. - обнял жену Вацлав.
Наконец скандал стих, и дома наступила тишина.
Яков недовольно открыл дверь.
На пороге стоял Петр Иванович Миронов, собственной персоной. Вид у него был настороженный.
- А что это, супруги Штольман, у Вас прислуга на улице ютится? Господина Лебедева в поселке видел, даже раскланяться с ним не успел, убежал Ваш племянник от меня как от огня.
- Дядя! - всплеснула руками Анна. - Пожалуйста, не спрашивай. Проходи лучше чай пить.
Петр Иванович разделся и прошел в гостиную. Наблюдая над хлопочущей, чуть заплаканной Аннушкой и слегка нетрезвым Яковом Платоновичем, Миронов понял, что произошло нечно экстраординарное. В дела семейные лучше не вмешиваться.
Яков впустил слуг домой.
Татьяна, посмотрев на полупустой стол, всплеснула руками и побежала хозяйничать
- Я не буду спрашивать как Вы тут, молодожены. Расскажу как я. Я временно стал банкротом и прошу принять меня на правах родственника на несколько недель…да.
- Петр Иванович, конечно оставайтесь. - сказал Штольман.
- Дядя! Живи, сколько тебе будет нужно. - радушно вторила мужу Аннушка.
- Мне совестно падать Вам в руки. Но, боюсь, другого выхода у меня нет. Спиритические сеансы перестали пользоваться спросом, а все накопленные деньги у меня давеча украли.
- Здесь, в Каре, найдется, куда приложить руки и голову. Вы отдохните, Петр Иванович, а после мы что-нибудь придумаем, - сказал Штольман.
- Мда. - печально согласился младший Миронов.
Прилетевший перед сном к своему любимому семейству Ангел не мог сдержать удивления, узрев какая буря здесь разразилась днем. Он даже похлопал себя по щекам с досады. Раззява! Самонадеянный бездельник! - досадовал на себя Ангел.
Хорошо же все было. Как же такое произошло?
Рыжий Кот, наблюдавший за гостем с хозяйской кровати приоткрыл глаза и зевнул. С подозрением. Он сегодня впервые спал с хозяевами и был ужасно горд. Так горд, что даже осмелел и сделал маленький пробный кусь большой ступни хозяина. За что, правда, получил ощутимый толчок этой же ногой. Вася не обиделся. Он понял, что кусь надо делать глубокой ночью, когда большая нога крепко спит…
- Ну что ты причитаешь? - недовольно спросил Кот Ангела.
- Они так поссорились! Я недоглядел. - тер кулачками лицо гость, совсем ребенок.
- Поссорились… Помирились же! - вальяжно парировал ему Василий. - А у тебя колбаски нет?
- Нет. - всхлипнул в последний раз Ангел.
Он разглядел то, что хотел увидеть уже давно.
Золотые искры, что он исправно раздувал по супружеской спальне, осели яркой маленькой звездочкой в животе у Ани. Звездочка была живой. Она мерцала и словно пульсировала.
- Малыш… - восхищенно произнес Ангел.
- Как, еще один? Мне тебя мало? - недовольно сказал Вася.
- Ты не понимаешь, Кот. У них будет настоящий ребенок.
- А как же я? - спросил растерянно Вася.
- А ты будешь охранять его от бед вместе со мной.
Вася проникся важным заданием и пододвинулся вплотную к пяткам хозяйки. Нет, не делать кусь. Греть.
Ангел умилился и решил на всякий случай завтра навестить семью Штольман дважды, а то еще что-нибудь учудят без него. Глаз да глаз за ними!
Яков словно что-то почувствовал и открыл глаза. Ничего подозрительного не обнаружив, он обнял жену, скользнув рукой по ее мягкому животу и устроил ладонь где-то в нижней его части.
========== Трудно воспитывать дочерей ==========
Комментарий к Трудно воспитывать дочерей
Всем доброе утро и хороших выходных!
Анна проснулась среди ночи от того, что Яков, и без того всегда горячий, сегодня просто пылал как печка. Она положила руки на его лоб, пытаясь хоть немного охладить мужу голову.
- Что, Аня? - спросил муж.
- У тебя жар. Как ты себя чувствуешь?
Яков открыл глаза и прислушался к себе. Ну да, жарко.
- Все хорошо, спи, родная.
- Ну надо же что-то делать! - Анна села и всплеснула руками, совсем как Марья Тимофеевна.
- Что ты предлагаешь? - тихо рассмеялся Яков в ответ на ее беспокойство.
- Не знаю. Обтирания, полоскания, чай с малиной, доктора вызвать…
Он просто притянул жену к себе, укладывая ее головой к себе на грудь. Поцеловал макушку.
- Иногда жар, это просто жар. Анечка, давай спать?
Анна недовольно завозилась, соглашаясь и устраиваясь поудобнее, потом еще раз потрогала прохладной рукой лоб Якова. Так они проспали до самого утра.
Яков болел очень редко, а если и заболевал, то всегда знал, что обычной простуде его так просто не взять. Болезнь - это упущение организма, и его тело само знает, как помочь себе. Поэтому утром Яков просто встал с кровати и начал одеваться, чтобы провести на ногах свой обычный день. Он так делал всегда.
Анна Викторовна спала. Он не будил ее, давая восстановиться от огорчений и разочарований вчерашнего дня.
Пока Штольман приводил себя в порядок, он уже без лишних эмоций размышлял над тем, что произошло накануне. Дикая история. Более всего в этой истории ему было стыдно перед Анной и досадно на себя. Что за фокусы он вчера творил? Достойно ли такое поведение мужчины?
Воистину, “Quos Deus perdere vult dementat prius” - Кого Бог хочет погубить, того он сначала лишает разума.
Он так напугал ее, выгнал прислугу, закрыл дверь на ключ, накричал, полез с поцелуями, а то и с чем похлеще. Какого черта, Штольман..?
Яков вздохнул, в очередной раз мысленно извиняясь перед женой. Казнить себя смысла особого не было, добросердечная Анна давно простила его, но выводы из этой истории он для себя безусловно сделает.
Свежо предание! Сколько раз Штольман обещал себе подобное? Он сжал кулаки, вспоминая ссоры последних двух лет. Два года!
Он слишком расслабился, получив в жены такую замечательную и добрую девушку. Никому и никогда Яков не закатывал таких сцен, какие с удовольствием закатывал ей, начиная еще с Затонска. Письма от Нины, которые приносили ему в присутствии барышни Мироновой, и он никак не препятствовал этому. Его хамство и постоянная саркастичная насмешливость в ответ на ее прямой и добродушный взгляд. Дело Ферзя… еще много размолвок, о которых можно было вспомнить.