Он словно раз за разом проверял ее любовь и терпение на прочность.
Яков начал бриться. Он хмурился, вспоминая их ссоры. Будучи еще совсем юной барышней, Анна старалась понять, выслушать, успокаивала и прощала все его выходки. Доколе? Несколько раз добросердечная барышня Миронова даже прекращала с ним общение, потеряв всякое терпение.
Даже такой искренний и глубоко любящий человек, как Анна Викторовна, может однажды разочароваться навсегда. Яков задумался над этим. Он же сам разрушает их чувства.
Что бы ни произошло между ними, Аня больше не должна пострадать, не должна быть крайней. Только не она.
Сильный жар немного давил на голову, мешая мыслить ясно. Он умылся. Стало терпимей.
Уволить незадачливого Ромео Яков не спешил, хотя желание было. Личное личным, но здесь, на службе в Забайкалье, верных людей не так много. Алексей совершал ошибки, но был, в целом, человеком полезным. Пока достаточно было того, что племяннику отказали от дома. Штольман решил взять паузу на его счет и подумать. Возможно перевести из Кары в другое место, ведь тюрьмы разбросаны по всему району.
Яков вернулся в спальню. Рыжий наглец Васенька, свивший себе кокон из одеяла, подобно птице, всю ночь проспавший под его горячим боком, недовольно потянулся, приоткрывая глаза. Печки, греющей его царское пушистое тело больше не было. Вася презрительно фыркнул на ветреного человека, покинувшего его в столь ранний час, и спрыгнул на пол.
- Яша! Ты же болеешь, - тут же напомнила проснувшаяся Аня, - оставайся, пожалуйста, дома! Я буду ухаживать за тобой.
- Все пройдет, - наклонился и поцеловал жену Яков, - можешь за меня не волноваться.
- Отдохнуть никак не выйдет у господина начальника каторги?
- Сегодня никак нельзя, - покачал головой муж, - у меня сегодня гости, не особо приятные, но важные. Коллега пожалует, из жандармских. Он заведует в Нерчинском районе политическими тюрьмами.
- Когда тебя ждать, в обед?
- Это я тебя буду ждать. В обед будет приемка школы. Неужели забыли? Могут приехать высокие гости, всем хочется посмотреть, что же мы тут такого понастроили.
- Нет. Я после вчерашнего на улицу не выйду. Буду сидеть дома. - покачала головой Анна, забираясь обратно под одеяло.
Яков понял, что без его помощи супруга со вчерашней нелепой ситуацией не справится.
Он легонько пощекотал ее пятки, выглянувшие из-под одеяла.
- Значит, я сам приеду за Вами. Будьте готовы к полудню, сударыня, без всякого там саботажа.
Госпожа Штольман покачала головой и спрятала пятки.
- Нет.
- Да, Аня, да. Чем раньше мы справимся с этой ситуацией, тем лучше. Вечно дома не просидеть. К тому же я уверен, что все будет нормально. Я приложу для этого все усилия.
Анна села, беспокойно потрогала его лоб, но промолчала.
-Анна Викторовна, я могу рассчитывать на Ваше благоразумие?
Штольман дал ей руку.
- Конечно можете. - вздохнула супруга и встала с постели.
За завтраком домочадцы по обыкновению собрались на веранде. Яков Платонович просто хотел провести время перед уходом на службу со своей ненаглядной, наблюдая за тем, как она хлопочет над их нехитрым завтраком. Анна, надела нарядное домашнее платье и сделала кокетливую прическу, а все ради мужа, ласкающего ее влюбленным взглядом. Для него хотелось быть красивой.
Она ласково уговаривала его выпить чай с малиновым вареньем. Яков усмехнулся, не веря в чудодейственные свойства чая, но пить все-таки стал, лишь бы Анна перестала беспокоиться.
Петр Иванович с утра пораньше надел парадный костюм. Даже в этой невообразимой деревне хотелось держать марку. Особенно на фоне всегда элегантного родственника. Он с аппетитом завтракал и поглядывал на суетящуюся Татьяну. Горничная ему нравилась своей деревенской трудолюбивостью и верностью хозяйке. Кухаркой она была неважной, но супруги Штольман были людьми совершенно неприхотливыми и завтракали тем, что нашлось на кухне.
Миронов хотел пойти осмотреться, как живут и чем дышат здешние места, ведь ему тут какое-то время жить! А после экскурсии по поселку, подойти по приглашению господина Штольмана на приемку школы.
- Кстати, Яков Платонович, по пути в Кару, в гостинице, я столкнулся с губернатором Хорошкиным и его супругой. Стало быть, тоже сюда едут. По Вашу честь?
- Не думаю, у нас с ним разные полномочия, и разные зоны ответственности. Он едет, скорее всего, на приемку школы, как один из главных благотворителей, ну и к дочери своей, Арине Владимировне, повидаться. У него супруга из здешних мест.
Анна разволновалась. Родители обращались с Ариной так, что у нее слов не находилось. Она никогда такого раньше не видела и от всего сердца сочувствовала девушке. Молча. Они никогда не говорили об этом. Обсуждать родителей и их методы воспитания было не принято.
- Видел вчера новых лошадок у Вас. Выше всяких похвал. Аннет, тебе очень повезло с рысаком. - оценил Петр Иванович.
- Если захотите верхом покататься, Фарфора берите. - кивнул ему Штольман.
- Дорогие мои, за такими рысаками ходить, вам конюх хороший нужен. - сказал Миронов.
- Ну знаете Петр Иванович, здесь с квалифицированной прислугой не очень дела обстоят, выбирать не из кого, - сказал Яков Платонович, - сегодня господин Маковский, начальник политической каторги изволит нанести визит. Деловые отношения нас связывают лишь в том смысле, что он имеет право затребовать из числа уголовных арестантов прислугу для себя и своих тюрем. Кучера нашего к себе очень просит.
- Орлова? Как же так? - ахнула Аннушка.
- Он господину Маковскому уже служил, пока тот не уехал на Сахалин. Оба питают друг к другу некоторую привязанность. Придется отдавать. - улыбнулся Штольман.
- Давайте, господа молодожены, я Вам подберу конюха, поищу, поспрашиваю. Должен же кто-то этим заняться. - предложил Петр Иванович.
- Ну хорошо. - согласился Яков Платонович и ослабил галстук. На лоб выступили капли пота. После чая с малиной ему стало особенно жарко. Он чувствовал себя словно огнедышащий дракон, переполненный огнем и серой.
Ну, Анечка!
***
Все смешалось в доме Хорошкиных, а все потому что с утра, без предупреждения, с проверкой, а вовсе не в гости, к своей младшей дочери Арине нагрянули родители. Пока невыспавшаяся воспитательница растерянно хлопала глазами, маменька барышни Елена Константиновна тут же прошла в спальню дочери. Хозяйской рукой, пока дочь спала, она проверила, в порядке ли Арина содержит шкафчики, тумбочку, чистая ли у нее расческа…
Разумеется, не в порядке! Она довольно бесцеремонно открывала все ящички подряд и, если видела хоть малейший намек на беспорядок, вытряхивала содержимое полки или шкафчика на пол.
От шума Арина проснулась. Мгновенно разобравшись в ситуации, она кинулась, прямо в сорочке, собирать разбросанные маменькой вещи, все еще надеясь, что бурю пронесет мимо нее. Надо только быть покладистой и не перечить…
И тут до Арины дошла простая и очевидная мысль, что под стопками белья в предпоследнем шкафчике хранятся письма Алексея Юрьевича, от которых она легкомысленно и самонадеянно не избавилась. Барышня все тянула с этим, бесконечно перечитывая веселые и обстоятельные послания. Если их найдут, ее тут же прибьют, даже не разбираясь. Проступок будет слишком очевидным, и она не сможет оправдаться.
-Довольно, маменька, не сердитесь, пожалуйста, - покладисто сказала Арина, - я сейчас все переберу, разложу по линеечке так, что любо-дорого будет посмотреть.
Елена Константиновна остановилась, и подняв бровь, смотрела на дочь. Неужто повзрослела? Раньше Арина первым делом предпочитала плакать и размазывать по лицу слезы, сетуя на несправедливость. А сейчас? Неужели дочь, признает за собой всю свою невообразимую неряшливость, и даже готова все убрать без лишних споров?
Арина накинула домашнее платье, поцеловала маменьке руки и прилежно начала собирать раскиданные вещи. Однако пальцы у нее дрожали. Это настораживало.
- Как приберешься, Арина, приводи себя в порядок и приходи к папеньке поздороваться. Не задерживайся. У него в обед встреча в тюремном управлении. Если доволен будет тобой отец, с ним пойдешь.