На палубу вышла барышня Арина с маменькой.
- Господин Штольман, а почему капитан парохода из бывших каторжников? - недовольно спросила Елена Константиновна, словно Яков Платонович должен был отвечать и за это.
- Госпожа Хорошкина, капитан Борисов отбыл положенное наказание за братоубийство и стал вольным ссыльнопоселенцем. Если контора речного пароходства наняла его, значит он человек достойный. Судьба поселенцев находится вне моей компетенции. - вежливо отчеканил Штольман.
Губернаторша недоверчиво фыркнула.
- Елена Константиновна, управлять пароходом в этих местах достаточно трудно. Скоро Вы в этом и сами убедитесь. Речных карт нет, и управлять судном в таких условиях может только очень толковый малый. Хороший капитан пользуется большим уважением, и в прошлом его никто не копается. - заступился за служащего сам подошедший Хорошкин.
- А что не так с условиями этой реки, господин губернатор? - спросила Анна, глядя на широкую, разве что очень быструю Шилку.
- Реки здесь горные, быстрые, много речных камней, песчаных мелей. Часто огромные таежные деревья падают в воду. Они цепляются за камни и их заносит песком. - пояснил всем дамам Хорошкин.
- Мы можем сесть на мель, папа? - со страхом спросила подошедшая ближе Арина.
- Только на отдельных сложных участках. - успокоил отец.
И накроется тогда наша поездка медным тазом. - весело подумал Штольман.
Анне Викторовне, да и остальным дамам, путешествующим на пароходе, очень нравилось путешествие. Женщины практически все время проводили на палубе, любуясь окрестностями.
Самой живописной частью маршрута оказался примерно двухсотверстный участок реки, где Амур прокладывал себе путь через огромный горный хребет Хинган.
Анна стояла и завороженно смотрела как тянущиеся с севера на юг горы уступают великой реке. Огромные прибрежные скалы по 300 футов высотой отсвечивали на солнце всеми теплыми оттенками от желтого до красно-коричневого. Небо в этих краях было чистое, ни единого облачка и такое пронзительно-синее, что у нее вдруг заслезились глаза от такой красоты.
- Анна Викторовна? - к супруге подошел Штольман, улучив момент.
- Мы же сюда вернемся? Я никогда не видела такой красоты. - спросила она.
- Конечно вернемся, - улыбнулся Яков, - и откроем еще много удивительных мест.
Он подивился неожиданной сентиментальности обычно бойкой половинки и вытер ей слезы платком.
- Как от такой красоты может быть грустно? - изумился Штольман.
- Нет, не грустно, - покачала головой его жена, - просто пронзительно.
Русло у реки было извилистое и временами образовывало большие красивейшие озера.
Эти водоемы неожиданно открывались их взгляду за очередным поворотом между крутими неприступными скалами.
Якову казалось, будто они плывут по уединенному заповедному краю, и нет на свете ни забот, не испытаний. Были только он и его Анечка. Муж и жена обнимались и буквально кожей впитывали всю эту красоту.
На одном из таких озер они увидели другой пароход, который предположительно двигался по встречному маршруту. Небольшое почтовое судно стояло у берега. Команда запасалась дровами.
Пароход из Сретенска встал возле того же штабеля. Якову Платоновичу и губернатору, пользуясь случаем, вручили по мешку писем и другой корреспонденции.
Штольман сидел на палубе, вполглаза наблюдая за щебечущей с подругой женой. Он принялся разбирать письма. Губернатор с дамами и остальным обществом решили сойти на берег, найдя, что небольшая прогулка не помешает.
Неожиданно Хорошкин окликнул Якова Платоновича:
- Господин Штольман! Гляньте в воду, и познакомьтесь с Вашим пастором! Господин священник - Ваш соотечественник!
Яков перевел взгляд на водную гладь и с удивлением увидел в холодной воде крепкого, полноватого мужчину, который, отфыркиваясь, плавал вблизи парохода.
- Guten Tag, sehr geehrter…! - Штольман наугад поздоровался с ним по-немецки.
Незнакомец радостно поднял глаза, услышав родную речь.
- Herr Stolman, Leiter der Strafvollzugsanstalt. - Яков громко представился и пригласил пастора подняться на палубу.
Памятуя о том, что рядом находятся дамы, а, главное, его скромная чопорная супруга, Штольман дал знак матросу, чтобы гостю тотчас принесли купальную простыню.
- Pfarrer Rumpeter (пастор Румпетер) представился незнакомец. Он ловко перелез через планширь.
Пока пастора поили горячим чаем, капитан не поленился принес с почтового парохода его преподобию цивильное платье.
Штольман с гордостью представил свою супругу.
Увидев хорошенькую Анну Викторовну, его преподобие очень оживился.
- А какова цель Вашего путешествия, пастор? - спросила госпожа Штольман.
- Я направляюсь из Владивостока в свою забайкальскую епархию. Каюсь, фрау Штольман, я не заезжал к своим подопечным уже два года.
- Наверное, много дел? - спросил Яков Платонович, присматриваясь к необычному собеседнику.
- Да, герр Штольман, я на многие тысячи миль от Ледовитого океана до Иркутска единственный лютеранский священник.
- Опекаете паству? - улыбнулась Анна.
- Это мой долг. Все лето я провожу в дороге и все равно многое не успеваю. Помогает телеграф. Посылаю свое пасторское благословение телеграммами, а это недешево.
- Все равно это очень трогательно. Думаю, Ваши крестники Вас ждут. - оценила усердие священника Анна.
- Вчера мои крестники, коих я благословил при помощи телеграфа, сами шагали мне навстречу, держась за руки сочетавшихся браком родителей. - счастливо рассмеялся пастор. -
Я строго слежу за благонравием и моралью. Требую, чтобы мне телеграфом и почтой сообщали обо всех заключенных браках и о детях, которых надлежит крестить по нашей вере.
- И наше каторжное управление регулярно посылает Вам телеграммы о заключенных, исповедующих лютеранство. - заметил Яков Платонович.
- Да, герр Штольман, с Вашим назначением истинно немецкого порядка, так дорогого моему сердцу стало не в пример больше. Большая Вам за это благодарность. Согласно телеграммам из тюремного управления я заношу упомянутых лиц в церковную книгу как крещеных или сочетавшихся браком согласно дате на почтовом штемпеле.
- Однако. - удивился такой педантичности начальник каторги.
У пастора было конфиденциальное послание для Якова Платоновича. Он решил дождаться удобного часа, чтобы передать его. Такой момент он улучил ближе к вечеру, передав на словах, что интересующий герра Штольмана высокопоставленный человек временно проживает в Шалтуге, где для него построена целая резиденция. В ближайшее время уезжать не собирается. От произвола китайских властей, высылающих из непризнанной республики иностранцев, у него есть охранная бумага, составленная англичанами.
Штольман поблагодарил пастора Румпетера за сотрудничество и передал тому чек на развитие лютерантского прихода.
На другой день в районе обеда командой парохода был задуман большой праздник. Погода была слишком теплой, даже жаркой. Дожди прекратились совсем, а солнце палило вовсю.
Те из пассажиров, кто плавал по Амуру впервые, получали свое посвящение. Капитан эту процедуру торжественно называл “крещением”.
Таких “крестников” оказалось трое. Алексей Юрьевич, Яков Платонович и помощник Хорошкина, его адъютант Бернов.
- Как проходит “крещение”? - азартно поинтересовался Лебедев.
- Купаться будем, господа. - мрачно смотрел на темные воды Амура Бернов, который плавать умел, но в холодной мутной воде не желал. Брррр!
Команда парохода и дамы заняли места на палубе.
Яков обернулся и увидел, как его Аня огорченно закусила губу. Ей явно не понравилась идея купания в сентябрьской воде.
После его болезни она буквально грудью бросалась, буквально умоляя мужа повременить с закаливанием. Он соглашался, хотя чувствовал себя прекрасно. Лишь бы любимая не беспокоилась. Но сегодня все дружно шли в воду, супруга на людях спорить, разумеется, не стала бы. А вот у надворного советника, чего греха таить, кровь кипела от предвкушения приключения.