- Возвращаемся на пароход! - скомандовал Хорошкин.
- Подождите, к нам кто-то плывет. - заметил Штольман.
К китайскому берегу причалила лодка с единственным пассажиром. Курьер привез господину Лебедеву запечатанный пакет.
В нем было письмо с извинениями. Полковник Гурулев драматически живописал, что по пути встретил жену и детей и не смог причинить им такую боль, подвергая свою жизнь напрасной опасности. Он, мол, надеется, что господа поймут его соображения. Гурулев заявлял, что был во всех отношениях не прав, груб и опрометчив, а посему нижайше просит господина Лебедева простить его.
Все общество, включая Штольмана, разразилось громким хохотом. Такого бесчестья он еще не встречал.
Лебедев, отсмеявшись, поинтересовался:
- Господа, требует ли Ваш суровый кодекс чести, чтобы я дал удовлетворение вместо него кому-то еще?
Губернатор поблагодарил жениха дочери за учтивость и ответил, что в сатисфакции нет необходимости.
Лебедев на обороте письма, которое отослал обратно господину Гурулеву написал: “Сожалею о знакомстве с Вами, впредь мы с Вами незнакомы”. Губернатор посмотрел, крякнул и добавил свою фамилию в знак солидарности.
Возвращения лодки с нетерпением дожидались дамы. Анна Викторовна одолжила у кого-то из команды бинокль и высматривала дуэлянтов.
- Едут! - наконец обрадовалась она.
Яков с облегчением смотрел на супругу. К ней вернулся румянец и ровное, хорошее настроение.
В течение часа она играла на фортепьяно в салоне первого класса, и ее слушатели оживились чрезвычайно. Аннушка была счастлива, что история с дуэлью закончилась хорошо и играла душевно. Настроение ее передалось окружающим.
Яков Платонович отметил, что внешне мужиковатый и абсолютно неутонченный губернатор Хорошкин на деле оказался искушенным меломаном. От удовольствия слушать хорошее исполнение он пританцовывал, а потом и вовсе позвал супругу Елену Константиновну на танец. Вскоре к родителям присоединились счастливые жених с невестой.
Штольман любовался женой.
Его супруга играла так замечательно, что кавалеры сочли долгом пригласить всех оставшихся дам на танцы.
Наконец, импровизированный концерт закончился и великолепной пианистке захлопали, выражая удивление и радость мастерством исполнения.
- Какая ты умница! - прошептал Яков зардевшейся от удовольствия супруге.
Они вышли на палубу. Мимо проплывали казачьи станицы, расположенные близ Благовещенска.
- Обещай Яша, больше никаких дуэлей. - вздохнула Аня.
- Я приложу все усилия. Хочется все-таки прожить с Вами большую и счастливую жизнь, сударыня. - усмехнулся Штольман.
Жена обняла его.
- И Алексей Юрьевич пусть не рискует. - добавила она.
- Он большой мальчик. И почти женатый. - пожал плечами Штольман.
- Ну, он не чужой же нам. - парировала Аннушка.
- Будем приглядывать. - согласился с ней Яков.
От избытка душистого вкусного воздуха нее опять закружилась голова, и Анна схватилась за мужа.
Яков нахмурился.
- Нужно будет показать тебя доктору.
- Да все в порядке. - махнула рукой она. Это все смена климата, путешествие, волнение.
- Понравилось плавание? - спросил Яков.
- Было очень насыщено событиями. Господа вели себя прескверно, дядюшке бы точно понравилось. А мне отчего-то хочется неспешности и тишины.
Аня смеялась в объятиях мужа, он вдыхал аромат ее волос.
- Обратно поедем другим рейсом. Хорошкины с племянником задержатся у фон Кейзерлинга. Будем с Вами спать до обеда, смотреть виды…
- Вы на балу будете танцевать с Ниной Аркадьевной. Будет ли мне после этого до видов? Я страшно переживаю. Она ведь такая красивая. - вздохнула Анна.
Яков изумился.
- С чего Вы взяли… ах, да… эти Ваши видения… Не нужна мне никакая Нина Аркадьевна! - искренне сказал он.
- Вы тогда мне тоже так говорили. - ревниво нахмурилась Аня, вспомнив их памятные ссоры из-за фрейлины.
- Ни тогда, ни сейчас, никто кроме Вас не имеет для меня значения. Забудьте. - поцеловал ее в центр нахмуренных бровей Яков.
Видя, что Анну захватили воспоминания, он схватил ее на руки и быстро закружил, пока жена не засмеялась от удовольствия, забыв, что хотела сердиться.
- Любимая Анечка, - жарко зашептал Яков ей в ухо, - поцелуй меня, пожалуйста, ревнивица моя. Что бы там на балу не происходило, ты очень дорога мне, и я буду рядом. Буду охранять тебя. Как орел голубку. Помнишь?
Аня повернулась к нему. Яков был совсем близко, такой родной, близкий, красивый и сильный.
Она целовала мужа, а он отвечал ей.
- Я очень тебя люблю, Яшенька. - наконец прошептала она.
Он благодарно выдохнул.
Гудок парохода известил пассажиров о скором прибытии в Благовещенск.
========== Дары волхвов ==========
Комментарий к Дары волхвов
Добрый вечер! Прошу прощения за задержку, глава выходила скомканной и какой-то бесконечной. Оставила после редактуры всё, все 17 страниц, жалко было резать. Остатки редактировала уже в театре, водили малышню на мюзикл.
Сегодня кнопка “Жду продолжения” побила мой личный рекорд, 71 человек. Спасибо вам, друзья, большое! Это очень вдохновляет. Приятного чтения)
Благовещенск не был похож на другие сибирские города. Увидев его, Якову Платоновичу пришло на ум слово “колоритный”. Прямые улицы, подобные петербургским, много православных храмов, но в то же время обилие иностранцев, главным образом азиатов. Китайцы с длинными косицами, корейцы в национальных платьях. Множество магазинов колониальной торговли и мелких лавчонок с товаром со всего света. Продукты из Америки, чай из Китая. Те же уличные торговцы, и те были азиатами, либо полукровками.
Совершенно другой дух города, иная действительность, с которой прежде он еще не сталкивался. Сказывалась беспошлинная торговля и близость портов. Теперь Яков лучше понимал тех общественных деятелей, которые территорию за Иркутском именовали “Желтороссией”. С каждым километром далее на восток дух Азии становился все отчетливей.
В Благовещенске Аннушке с Яковом Платоновичем предстояло поселиться во дворце генерал-губернатора. Конечно, это был не такой дворец, к каким привыкли в Европе. Барон фон Кейзерлинг и его семья жили в недавно отстроенном, очень красивом каменном здании, трехэтажном, с симметричной лепниной. Большое изящное строение было настоящим украшением города.
Многочисленных гостей из Забайкалья вышли встречать на крыльцо сами высокопоставленные хозяева особняка.
Аня подумала, что барон фон Кейзерлинг, несмотря на немецкую фамилию, внешность имел типично русскую. У генерал-губернатора была высокая тучная фигура, седые волосы, пышные усы и замечательная длинная раздвоенная борода.
Его супруга, милая утонченная дама, ровесница своего мужа, была скромна и гостеприимна, держалась просто, без претензий на великосветскость. Если на генерал-губернаторе был форменный мундир, весьма потертый, то на хозяйке особняка было повседневное белое платье из альпака с зубчатой темной тесьмой и пушистая светлая шаль.
Не смотря на должность и значительные полномочия, наместник Государя Императора на Дальнем Востоке и его супруга были скромны, сдержаны и обаятельно любезны. Анне Викторовне очень понравились эти люди.
Гостям устроили небольшую экскурсию по дворцу, проведя по всем помещениям, а позже дамам предложили осмотреть еще и сад, гордость баронессы. Анна в сопровождении хозяйки и других дам обошла весь парк. Самочувствие у нее было очень странное: иногда силы переполняли ее, но потом неожиданно покидали, оставляя лишь слабость и легкое недомогание. Тогда мысли начинали крутиться вокруг постели. Прилечь бы и поспать…
Около половины второго гости вернулись во дворец завтракать.
Не мудрствуя лукаво, было организовано что-то вроде пикника. Гостям подали чай, вино двух сортов, бутерброды с сыром и холодное мясо, и все это сервировали на столах посреди гостиной и на верандах — всюду, где кому было удобно. Трапеза прошла безо всяких церемоний.