Анна задумалась о том, как передать эту информацию Якову Платоновичу. Она решила, что если она не увидит его до ночи, она вечером отправит записку для его племянника Алексея Юрьевича в Департамент полиции.
Беспокойный дух больше не появлялся и Анна стала готовиться к ужину. Давненько она не ужинала в одиночестве. Аня вообще не помнит такого, чтобы принимать пищу одной, разве что во время болезни. Рядом всегда кто-то был: родные, или хотя бы горничная. Поэтому Анна налила себе только байхового чая и взяла несколько печений и крендельков. Есть одной было непривычно.
Она задумалась о том, как часто ей придется оставаться одной в этой своей новой жизни? Пока они не доедут до места назначения и не обзаведутся домочадцами, прислугой, близким кругом общения?
- Ради Якова я готова потерпеть! - дернув плечом, подумала новоиспеченная супруга, - тем более, все и так прекрасно. Куда он, туда и я, а бытовые мелочи никак не отразятся на моем настроении!
Попив чая, Аня разложила журналы по домоводству, выписала в тетрадь несколько простых рецептов на будущее. Рецепт ароматного душистого сбора для успокоения нервов, рецепт праздничного глинтвейна…Она составила список покупок на завтрашний день, уделив внимание тому факту, что через пару недель Рождество, а затем и Новый год. Можно заранее позаботиться о том, чтобы встретить его чудесно, ведь это первое их с Яковом семейное Рождество, одно на двоих. Прошлое Рождество они и не встречались. Они тогда вообще с Яковом Платоновичем редко виделись, в основном по случаю очередного убийства. Теперь все будет иначе, и их семейная жизнь сложится как нельзя лучше, уж она об этом позаботится!
Анна собрала журналы, переоделась в сорочку, накинула халат и распустила тяжелый узел волос. Она неторопливо расчесала их, встряхнула и поправила непослушные колечки отдельных прядок. Заботливый Яков Платонович накупил какое-то необъятное количество флакончиков и баночек, и вручил ей все это богатство пользоваться. Он тоже приносил веточки в их маленькое семейное гнездо. Поэтому Аня, радуясь моменту, открыла баночку крема, пахнущего медом и намазала кисти рук, ногти, локотки и пяточки, оставшись весьма довольной результатом.
Ближе к десяти вечера ключ в дверном замке повернулся, и Анна увидела обеспокоенного супруга, забежавшего в комнату. Яков буквально впился в жену глазами.
- Дома! Какое счастье, что Вы дома, Анна Викторовна! Я заехал переодеться и взять некоторые вещи. Мне нужно на сутки покинуть Вас по долгу службы. Я каждую минуту думал о том, что Вы можете куда-то отправиться одна, следуя воле одного из нетерпеливых духов, требующего справедливости здесь и сейчас. И даже городовой внизу не больно-то меня успокаивает! - выдохнул Штольман и прижал ее к себе, прикрывая глаза.
- Ну я же обещала быть благоразумной, - ласково улыбаясь, сказала Анна, - вот, ко сну готовлюсь.
- Как бы я хотел не расставаться с Вами ни на час. - сказал, улыбаясь в ответ, супруг. Однако тут же перестал быть благодушным, вспомнив о расследовании.
- Дело, признаться, приняло весьма скверный оборот. Мы разыскиваем заговорщиков. По каналам охранного ведомства поступила информация о том, что в город завезли специфические химические реактивы для изготовления бомб. Теперь мы сверяем адреса, по которым доставляли химические вещества, исключая университеты и промышленные объекты. Даже в таком крупном городе как Москва, редко кому нужны гремучая ртуть, бертолетова соль, серная кислота, динамит и другие ингредиенты.
Аня протянула Якову записку, в которой перечислила приметы и род деятельности пособников преступников, собиравших информацию в районе вокзала.
- Да, спасибо Анна Викторовна! - сказал Яков, целуя жену в висок. - Вы всегда сообщаете исключительно ценные сведения. Завтра же, с утра мы установим скрытое наблюдение за заговорщиками, чтобы не спугнуть их руководство раньше положенного.
Секунду поколебавшись, Штольман подошел к сейфу и, введя комбинацию цифр, вытащил два револьвера. Один револьвер он, взвесив на ладони, вернул обратно, а второй сунул в предусмотрительно надетую под шинель кобуру.
- Вы не ужинали? Я осведомился внизу - тихо спросил Яков, - распорядился насчет завтрака. Утром к Вам зайдет служащий, узнать насчет Ваших предпочтений. Пожалуйста не голодайте, Вы же взрослый человек. Сейчас ложитесь спать. Мне будет гораздо спокойнее оставлять Вас.
Впрочем, домашний вид супруги и ее разобранные волосы настроили Штольмана на миролюбивый лад, он бесчисленное количество раз поцеловал любимую и, с трудом оторвавшись от нее, попрощался и вышел, пообещав вернуться на следующий день, ближе к вечеру.
Анна поулыбалась пылкости Штольмана, глянув в зеркало, потрогала чуть опухшие губы и, задув свечи, легла в постель. Спать предстояло в одиночестве. Даже как-то непривычно! Анна тоскливо вздохнула, вспомнив обыкновенно нетерпеливый страстный взгляд Якова, его быстрые поцелуи и горячую кожу. Однако юный возраст брал свое, она легко заснула, растянувшись звездочкой на их большой супружеской кровати, с удовольствием расслабив руки, ноги и спину, чуть потянутые после сегодняшних дневных упражнений на катке.
Глубокой ночью, под утро, к Анне опять явился дух Императора и разбудил ее.
- Александр Николаевич! Ну не заставляйте меня опять отказывать Вам.- Убедительно говорила Анна. - Я Вас очень уважаю, и Вашу семью тоже. Но и Вы меня поймите, Вы же слышали, что сказал мне супруг. Он очень за меня беспокоится.
Император указал Анне на большое зеркало, в котором отразилось видение. В зеркале было видно полуподвальное помещение, освещенное свечами. Всюду стояли реактивы и оборудование, похожее на аптекарское. Это была подпольная химическая лаборатория. Высокий худой мужчина в очках на маленьких весах отмерял какой-то порошок, и с помощью тонкой металлической трубки закладывал это вещество в цилиндры. Аня посчитала…
9 цилиндров, значит 9 бомб. Рядом с изготовителем-химиком стояли его товарищи. Они спорили о том, кто же будет метальщиками бомб. Все они фанатично хотели бросить бомбы, пусть и придется погибнуть следом. Однако заговорщики не хотели брать на дело женщин.
- Ваша работа - кашу да щи варить, - через губу сказал один из заговорщиков крепко сбитой девушке в платке, - а бомбы метать у Вас ни духу, ни мускульной силы не хватит. Вон, месяц назад, сорвали покушение на генерал-губернатора только потому, что с ним в карете его дети оказались. Ну и что с того, что дети! Центральный комитет на этот счет ясно выразился. Детей не жалеем. Сегодня ребенок, завтра он станет взрослый и будет также эксплуатировать нашего брата.
- Где, Дора, та хозяйка, что обещала придти тебе подсобить? Нас, почитай, 12 человек здесь завтра столоваться будет. - спросил главный химик.
- С утра Авдотья обещала отправить, верную женщину, муж у нее из сосланных на бессрочную каторгу, - ответила собеседница, - я ей сказала пароль сказала на случай своей отлучки. “Гордость и радость”.
- Повеселее и попроще что, придумать не могла? Почему “гордость и радость”? - изумился химик.
- Это то, что я буду испытывать после удачного взрыва бомбы, после убийства наследника, - сказала Дора, сверкая фанатичной безумной убежденностью во взгляде.
- Завтра с утра бомбы заряжаем до конца химическими взрывателями, раздаем исполнителям, инструктируем.
К обеду расходимся по адресам. Здесь все зачищаем. - резюмировал химик.
Анна перевела дыхание, обдумывая увиденное. Девять бомб это очень много. Что же они задумали? Закидать динамитом карету великих князей? Взорвать поезд? И самое главное, чем может помочь она, Анна? Она может нарисовать портреты химика и Доры.
Анна встала с кровати, зажгла свечу и принялась быстро рисовать по памяти лица заговорщиков, заодно записывая приметы.
От нахлынувшего волнения сон совсем пропал. Яков вернется к завтрашнему вечеру. Найдут ли они без нее это странное место - химическую лабораторию? В любом случае, она тоже не знает, где это место. И завтра может быть уже поздно. Не зря же дух Александра Николаевича звал ее весь вечер.