Чуть позже он лег к жене, стараясь не разбудить ее и переплелся с ней телом, вдыхая запах розовой воды. Анна тут же обняла его, положив свою голову мужу на грудь.
Комментарий к Безумие
Принесенный Анной на одежде клоп, перебирая ножками, робко пополз знакомиться с обитателями мебелированных комнат.
У Штольманов ему не понравилось.
Практичный Яков перекладывал стопки одежды саше с пахучими травами и корками лимона. Клопик понюхал изысканно пахнущий сюртук, чихнул, и потопал себе к соседям.
========== Семейные хлопоты ==========
Анна проснулась от ощущения тяжести. Еще бы! Сильная рука Якова уверенно лежала поверх одеяла поперек ее груди, одновременно удерживая ее рядом, и надежно укрывая, не желая Анну отпускать далеко от себя.
— Ну, Яков Платонович! Вы еще привяжите меня к кровати! - подумалось возмущенно Анне.
То, что ночью она сама усердно обнимала мужа и льнула в его объятия, она не помнила. Сейчас ей было жарко, тесно, и немедленно захотелось свободы.
Анна осторожно выбралась из теплого кокона, и на цыпочках, пока супруг не проснулся, побежала к кофру раздобыть что-нибудь из одежды и нижнего белья. Первым делом она выхватила из множества вещей невесомую батистовую сорочку с кружевом и накинула на себя.
Отлично! Не может же она разгуливать по комнате обнаженная, как продажная девица, так дело не пойдет. Анна пока не понимала как провести собственные границы, находясь так близко от мужа, и нужно ли их вообще проводить, но ей все еще было непривычно и неловко по утрам.
Каждую ночь Яков раздевал ее, освобождая от панталон и сорочки, а вот до одевания дело дошло лишь единожды — когда в комнате было прохладно, и она проснулась среди ночи.
Анна достала из кофра чулки, нижнюю юбку и остальную одежду. Если уж одеваться, так сразу в утреннее платье.
У Якова Платоновича был чуткий сон — привычка, взращенная еще с юношеских времен. Иногда она давала сбой, когда он сильно уставал и не высыпался, но не сегодня.
В училище крепко спящего однокашника товарищи могли подвергнуть какой-нибудь каверзе, а Яков, со своим самолюбивым горячим нравом, ни за что не стал бы терпеть проделки и шалости над собой. Терпению и смирению он всегда предпочитал раздачу тумаков задирам. Поэтому сейчас, почувствовав неясное шуршание недалеко от себя, он тут же проснулся, и сразу понял, что приглушенные звуки доносятся от вертикального сундука, у которого расположилась в довольно живописном виде его драгоценная Анна Викторовна.
Яков из-под приспущенных век тайно наблюдал за женой. Он чувствовал ее стремление оберегать свою честь даже от него, своего мужа. Это было и забавно, и трогательно.
Однако этим утром он не хотел портить редкий момент, и с мужским хищным интересом смотрел на жену.
Сначала зрелище было совсем, на его взгляд роскошным, жаль, что недолгим.
Анна изящно сидела на коленях, опустив ягодицы на пятки. Обнаженная спина была почти полностью укрыта колечками волос и лишь полоски молочной кожи просвечивали меж разметавшихся прядей.
Ягодицы и поясница с привлекательными ямочками были наполовину обнажены. Умопомрачительная картина, достойная кисти художника эпохи Возрождения. Вид обнаженной со спины супруги сильно взволновал Якова, но он не хотел смущать ее, поэтому даже ощущая закономерное томление, никак не обнаруживал перед ней, что уже не спит.
Анна, похоже, что-то все-таки почувствовала, потому что с быстротой вспугнутого зайца, почуявшего охотника, резко поддалась вперед, и натянула сорочку. Подозрительно оглянувшись на супруга, и не обнаружив признаков его пробуждения, она вновь обратилась к поиску вещей.
Яков мысленно лукаво улыбнулся. Анна была еще по-девичьи довольно стыдлива. Он относился к этому с пониманием. Если вечером, ночью она уступала его напору и страсти, отдавала свое тело во власть его смелых прикосновений, щедро сама делилась своими трепетными ласками с мужем, то утром чаще всего была обратная картина.
Аня по-прежнему пряталась от него, заворачиваясь в обилие невесомых вещичек. Плотно завязывала пеньюар и домашнее платье. Штольману нравилось все в его жене, и эта робкая пробуждающаяся стыдливая женственность тоже. Анна была идеальна. Она была естественна в проявлении своих эмоций и Яков понимал, что она не откроет сразу свою чувственность, ей нужно время.
Он даже был удовлетворен этой непорочностью, как может быть удовлетворен мужчина-собственник, когда он столь пылок и ревнив, и сам обладает высокими моральными принципами.
Штольман догадывался, что придет время, и Анна станет спокойнее. Она с удовольствием будет воспринимать его неприкрытый мужской интерес к себе, но он был готов ждать этого момента, сколько понадобится. А пока ему нравилось подыгрывать и этой утренней скромности, хотя его энергичному и темпераментному телу желалось совсем иного. Того же, что и ночью, ее пылкости, нежных податливых объятий и поцелуев. Да он бы вообще предпочел сегодня с женой из постели не вылезать!
Анна, будто почувствовав взгляд, сердито обернулась, но Яков никак не обнаруживал себя перед ней проснувшимся, продолжая лежать в той же позе.
Он неожиданно вспомнил, как она вчера рассердилась на него, когда он сказал ей о возможной уже сейчас беременности. С Анной Викторовной всегда так — никогда не знаешь, какую реакцию на его слова она выдаст. Да и он хорош. Что за поток резких слов он ей вчера выдал на-гора под влиянием эмоций.
«Я не племенная кобыла» — сказала гневно Анна как отрезала, сверкнула глазами, отказавшись даже обсуждать эту тему. Еще и возмущенно обвинила его в том, что он задевает ее скромность.
Почему? Якова немного беспокоил этот вопрос. Беременность — это естественный этап супружеской жизни. Он даже не ожидал от себя, с каким большим нетерпением будет ждать этого момента. У него так много нерастраченной любви и нежности, что хочется завладеть Анной всей без остатка. Его любви хватит и на нее, и на их детей.
Как это волнительно отдать ей часть себя самого и наблюдать за тем, как меняется ее тело в ожидании первенца.
Яков думал, что должно быть, это главное в мире таинство — быть свидетелем тому, как любовь помогает рождаться новому существу, маленькому и трогательному — одному общему от двух родительских половинок. Получить продолжение себя в любимой, это истиное счастье супружества.
Почему же Аня сказала, что он смутил ее? Может быть, она страшится материнства? Анна — единственный ребенок в семье, на ее глазах не росли братья и сестры. Насколько она вообще осведомлена о том, как протекает беременность, рождение ребенка?
Во всяком случае, он пока не будет говорить на эту тему, раз Анна испытывает неловкость, подождет удобного момента. Или за них быстрее все решит природа.
Тем временем Анна нашла все, что ей было нужно, и молниеносно убежала за ширму. Оттуда донесся ее голос, с нотками укора и хитрой язвительности:
— Я знаю, что Вы не спите! У Вас, Яков Платонович, дыхание почти сразу изменилось, как просыпаться изволили! Не притворяйтесь.
Яков засмеялся и решил вставать, раз он уже так очевидно изобличен в своем подсматривании за женой.
Из-за ширмы виднелись всполохи белых кружев нижней юбки. Анна почти справилась с нательным бельем.
Яков заправил кровать, давая возможность ей не торопиться и почти одеться, и только после подошел к любимой:
— Доброе утро! — сказал он, целуя её в щеку, — Анна Викторовна, жена сыщика и сама отличный сыщик!
Погладив ее пальчики, он отнял их от плательных крючков, и с удовольствием перехватил инициативу, довольно ловко помогая зашнуровать корсет, застегнуть красивое синее шерстяное платье с кружевным воротничком.