Аня переживала. Остро чувствующая чужую боль, она томилась и беспокоилась вместе с хозяйкой дома.
Яков не спал сегодня ни минуты и слышал все. Он слышал как пришел доктор, как он проводил осмотр и что-то отрывисто говорил, резко раздавая указания помощникам. До комнаты доносился и разговор акушера с бароном на повышенных тонах. Доктор настаивал, чтобы барон вышел из комнаты роженицы.
Штольман размышлял о всех вещах разом, не забывая ободряюще поглаживать свою напуганную Анечку.
- Яков, а зачем Кирилл Владимирович отправил мне паспорт? - спросила Анна в одно из пробуждений. Этот вопрос крутился у нее в голове, вызывая недоумение.
- Чтобы Вы уехали, разве не очевидно? - криво усмехнулся Штольман.
- Это даже как-то оскорбительно, думать что я способна уехать от человека за которого вышла замуж. - возмущенно сказала Анна.
- Князь может думать, что его душе угодно. - жестко сказал Штольман. - По-настоящему оскорбительно то, что он предпринял конкретные действия. Обманным путем отправил Вам письмо, наклеветал на меня, отправил фальшивый паспорт, еще и денег.
“Я это так не оставлю..”
- Яков Платонович, - успокаивающе сказала Анна. Кирилл Владимирович только бессмысленно хлопотал, какие бы цели он не ставил. Я не могу так поступить - уехать от Вас в любом случае.
- Не можете? - внимательно посмотрел на нее Яков.
- Ну нет, конечно! - резко сказала Анна. - Вот этот Ваш вопрос сейчас тоже возмутителен.
Что у Якова, в самом деле, за мысли такие?
- Я Вас в любом случае никуда не отпущу, - начал целовать ее в шею муж. - Глаз да глаз за Вами, Анна Викторовна, моя драгоценная супруга. Анна зарделась от множества поцелуев. Она судорожно вздохнула.
Коридор вдруг прорезали пронзительные крики. Акушер увещевал баронессу, кто-то из прислуги зарыдал в коридоре. Все любили хозяйку.
Анна тут же отпихнула темпераментного мужа с крепкими нервами и воскликнула:
- Нет, это несправедливо! Ну почему же женщины так мучаются. Бедная Ольга Владимировна!
Аня уткнулась лбом в подушку. Яков перевернулся тоже, поглаживая жену по спине.
- Женщины во все времена мучились. - тихо сказал он, убирая ей пряди от лица, чтоб легче дышалось.
На самом деле Штольман был смущен и взволнован не меньше Анны.
Через несколько минут крики стихли и Яков решился задать вопрос, который его волновал:
- Вы страшитесь того, что происходит с женщиной на пути к материнству, Анна Викторовна?
- Я - нет! Я хочу родить ребенка. - убежденно сказала Аня.
- Мне казалось, Вы избегаете этой темы… - сказал неопределенно Штольман.
- Ох, Яков Платонович! Вечно Вы себе что-то такое придумываете. А потом думаете.
Анна пальчиком погладила мужа по наморщенному лбу.
Штольман решился задать еще один животрепещущий вопрос:
-Тогда..могу я спросить… как Вы считаете, когда у нас родится первенец?
Анна засмеялась. Она подперла подбородок кулачком и сказала:
- Я видела сон…
- Сон?! - скептически и капельку ворчливо отозвался Яков, исключительно для того, чтобы подразнить жену.
Анна с чувством легкого превосходства и веселого радостного предвкушения покосилась на мужа:
- Сон. Как мы с Вами отдыхаем на берегу небольшой горной реки. Вы купаетесь, а я лежу на берегу. Рядом со мной в плетеной корзинке лежит наш ребенок. Ему месяца три. Это будет летом. Через полтора года. А мальчик или девочка, я Вам не скажу, пусть сюрприз будет.
- Не скажете? - улыбнулся Штольман.
- Нет! - вздернула подбородок Анна. Она победно улыбалась.
- Тогда я Вас буду пытать. - сказал страшным голосом довольный Яков Платонович и неожиданно набросился с щекоткой на жену. Немного пощекотав для ее порядка, он резко поменял планы и начал быстро целовать Аню, вдыхая запах кожи и поднимая ее сорочку…
Анна проснулась на рассвете. Мужа рядом не было. В особняке стояла тревожная тишина. Что произошло, пока она спала? Прошло часов пять.
Аня быстро умылась и оделась, скрутила высокий скромный пучок и тихонько вышла из комнаты, чтобы узнать, как чувствует себя баронесса. По коридору пробежала горничная Татьяна с грустным беспокойным лицом.
- Таня, а где все? - спросила Анна.
- Ой, барыня, хозяйке плохо совсем, никак ребеночек не хочет рождаться, доктор ей лекарство дал, спит Ольга Владимировна, отдыхает. А то совсем криком под утро кричала. Вы не слышали? - проговорила скороговоркой Татьяна и перекрестилась.
- Нет, - смутилась Анна.
Под утро она уснула крепким сном без сновидений.
- Барин с Яковом Платоновичем в кабинете сидят, Александр Александрович переживает сильно, супруг Ваш как вернулся, к нему сразу зашел. Наталью Владимировну доктор велел в спальню не пускать, жар у нее с вечера, не дай Бог барыньку заразит или дитя.
- Я могу чем-то помочь Ольге Владимировне? - спросила Анна.
- Если доктор разрешит, то можно посидеть с ней, Вы то здоровенькая! Я уж все утро сидела, за руку держала, да где мне, пока барынька спит, дела нужно домашние делать. - шмыгнула носом от набежавших слез горничная.
Аня постучалась в кабинет. Дверь открыл мрачный Штольман. От него слегка пахло коньячным духом. Увидев Анну, его лицо немного посветлело.
- Анна Викторовна? Вы рано встали. Надо было поспать. - прошептал он без улыбки, мимолетно прикоснувшись губами к ее виску. Яков вышел в коридор, не дав Анне зайти, и закрыл за собой дверь.
- Похоже, дело плохо. - сказал он. Доктор бился над Ольгой Владимировной всю ночь. Он очень озабочен. Я не разбираюсь в деталях. Плод страдает от того, что у матери отошли воды и не идет развитие родового процесса. Если нормальные роды не начнутся в течение нескольких часов, исход будет печальным. Барон в состоянии крайне удрученном и, опасаюсь, паника у него превалирует над разумом.
- Аня, идите позавтракайте. Голодать ни к чему. - поцеловал ей руку муж и исчез в недрах кабинета.
- Какой может быть завтрак? - недоуменно подумала Анна. - Никому в доме наверняка кусок в горло не лезет, и ей тоже.
- Здравствуйте, доктор! - Аня перехватила мужчину с умным серьезным лицом. - Я могу помочь, посидеть с роженицей?
- Василий Михайлович. - Представился доктор. - Вы здоровы? - строго спросил акушер, оглядев ее. - Одежда чистая?
- Платье только со стирки, - потупилась Анна.
- Пойдемте. Руки хорошо помоете и будете сидеть с Ольгой Владимировной. Она спит под воздействием опия и хлороформирования. Иногда у баронессы открывается рвота, тогда будете звать горничную. - сказал акушер. - Каждые полчаса будете менять роженице теплый компресс на животе.
- Доктор, а что с Ольгой Владимировной? Почему не идут роды? - беспокойно спросила Анна.
- У баронессы опасное осложнение. Так называемые судорожные потуги, матка сокращается хаотично, неэффективно. У плода развивается постепенное удушение. Боюсь, счет пошел на часы, у плода замедлилось сердцебиение.
- А как помочь ей?
- Здесь помочь может только природа, - вздохнул доктор. Лекарства дают отдых, ослабляют судорогу. Оперативное вмешательство может вызвать очень сильное кровотечение.
Нарядная комната баронессы напоминала больничную палату.
Лишние вещи убраны. Все поверхности сверкали чистотой и были обработаны чем-то пахучим, накрыты белыми полотнищами. На специальном столике лежал готовый набор акушерских инструментов: трубки, ножницы всевозможных форм, шприцы, иглы, а также пузырьки с лекарствами.
На стене висела Феодоровская икона Божьей матери, “Помощница в родах”.
Кровать роженицы была застелена клеенкой. Ольга Владимировна стеснялась рожать в новеньком специально выстроенном в Екатеринбурге родильном доме. Среди благородного сословия считалось, что туда идут женщины, кому некуда больше пойти, незамужние, бедные и бездомные.
Сейчас баронесса спала. На ее лице, бледном и осунувшемся, лежала марля, пропитанная лекарством.
- Я съезжу в родильный дом на осложненные роды, к баронессе уже отправлена сестра милосердия, нам в помощь. Через час я вернусь и мы будем с господином бароном решать вопрос о дальнейшей тактике ведения родов.