- Аня! - Также громко сказал Яков. Анечка!
Анна Викторовна была совсем ледяная и неподвижная.
Анна сквозь бурю услышала приглушенные голоса близких. Вначале Алексея, его голос звучал совсем тихо, но ей захотелось откликнуться на зов, правда не получалось.
- Аня! - Услышала она громкий голос мужа. - Анна Викторовна!
Когда она успела заблудиться?
Анна отчаянно захотела к Якову, ответить на его зов, но песок не давал говорить. Она отчаянно забарахталась, увязая еще сильнее.
- Анна! - Она опять услышала голос племянника.
- Анечка! - упрашивал муж.
В один момент сил стало больше, она рванулась к Якову и…оказалась в комнате. Позади она чувствовала дыхание мужа. Впереди стоял доктор и облегченно смеялся от ее ошарашенного вида.
- Добро пожаловать, госпожа Штольман, - сказал доктор.
Улыбался и Лебедев.
Лишь Яков успокаивающе обнимал ее за плечи.
Анна была в замешательстве. Ей было непонятно, почему мгновение назад она была в пустыне и задыхалась там, а сейчас уже в комнате, рядом с близкими.
Цыбиков достал из сумки красную ленточку с письменами и завязал Анне на поясе.
- Это нужно, - нахмурился он. - Чтобы душа закрепилась в теле и не ушла снова. Теперь Анне Викторовне необходимо хорошо и плотно поесть, - снова заулыбался Цыбиков.
- Скажите, доктор, а если бы Вы не провели этого ритуала, что бы было? - спросил любознательный Алексей Юрьевич. Его заинтриговали действия Цыбикова.
- Я думаю, все было бы нормально. Но Анна Викторовна поболеть могла какое-то время. Упадок сил, отсутствие аппетита, другие неприятности, большие и маленькие. При потере “Ла” жизненной энергии не хватает даже на самые простые ежедневные дела. Анна Викторовна, Вы напугали меня.
Из другой комнаты раздался плач младенца и шум. Акушер громко хвалил роженицу.
- Кажется, у хозяев прибавление. Родился новый человек! - просиял Цыбиков.
- Сумасшедший дом! - подумалось Алексею Юрьевичу. - Вот поэтому я и не женюсь никогда. Ни одна женщина не покорит меня настолько, чтобы стать моей женой. Буду жить скучно, но зато спокойно. И мне не нужно будет сходить с ума, тревожась за свою драгоценную, как дядя. Хотя… я и без того, кажется, беспокоен за них двоих.
Он отправился распорядиться насчет обеда для всех. Вообще, в сочельник до вечера есть не полагалось, но мало кто соблюдал эту традицию.
- Как Вы чувствуете себя, Анна Викторовна? - спросил Штольман.
- Я чувствую себя хорошо. - невинно сказала Анна. Будто и не она еще час назад спала, и не могла проснуться. Доктор пощупал ее пульс, довольно хмыкнул и вышел в гостиную.
- Анна Викторовна! - вгляделся в ее глаза Яков. - ну нельзя же так пугать меня. Будьте же, наконец, благоразумны. Вы должны обещать! Он легонько потряс ее за плечи.
- Обещаю, - послушно подтвердила Анна. - Но я, Яков Платонович, не нарочно. Я точно сама не поняла, что нашло на меня.
- Ну что с Вами делать! - не поверил Штольман. - Еще подумаю над тем, как с Вами, такой беспечной, быть. Цыбиков просил повлиять на Вас.
Он легонько поцеловал ее.
В комнату громко постучал полицеймейстер.
- Господа! У Ольги Владимировны родился сын! Я стал отцом в третий раз! - радостно сказал барон.
- Поздравляю, Александр Александрович, - тепло улыбнулся Штольман и пожал тому руку. - Многие лета новорожденному!
Барон фон Таубе был счастлив:
- Благодарю, Яков Платонович! Сейчас, пока Олюшка отдыхает, будем готовиться к празднику. Отмечать рождение нашего ребенка и встречать приближающееся Рождество! Как Вы себя чувствуете, Анна Викторовна? - спохватился он.
- О, благодарю. Немного переволновалась. - скромно сказала Анна.
- Мы все, все немного сегодня переволновались. - сказал барон фон Таубе. - Моя искренняя благодарность Вам за то, что в трудный момент были рядом. Ольга Владимировна отдохнет и пригласит всех к себе, знакомиться с малышом.
***
- Анна Викторовна, Вы точно в порядке? - спросил Штольман, сопровождая супругу на улице.
- Не беспокойтесь, все хорошо. - улыбнулась Анна своей мягкой доброй улыбкой, которую так любил Яков Платонович.
Анна настояла, что до вечера сочельника они должны обязательно прогуляться. Традиция такая.
И правда, весь Екатеринбург высыпал на улицы, - подумал Яков.
- Анна, признаться, я несколько обескуражен и рассержен Вашими играми с сознанием. То, какой я сегодня Вас обнаружил, и что произошло после, вне моего понимания. Я прошу Вас не делать так больше.
- Это не игры, Яков Платонович. Я хотела помочь. Как можно просто смотреть, когда человеку плохо? Все остальное получилось невольно. - сказала Анна Викторовна.
- Аня, нельзя помогать другим за счет своих сил. Вы слышали доктора? Меня не хотите слушать, о нашем будущем хотя бы подумайте. - строго сказал Штольман.
Но как было на нее сердиться? Чистый ангел, она смотрела на него с такой добродушной влюбленностью юной женщины, что душа Якова воспарила куда-то ближе к облакам, он дал жене руку, и они пошли дальше. Видимо, судьба у них такая! Анна будет чудить, а он охранять их покой.
Они отправились в городской сиротский приют сделать пожертвование.
Кроме того, кухарка уверила гостей господина барона, что следует купить в лавке угощение для всех, кто будет в эту ночь приходить в дом полицеймейстера. Марфа после обеда рассказала, что в дом фон Таубе будет заходить практически каждый, кто пройдет в это время по улице. Полицеймейстера любят и уважают в городе, и многие захотят зайти поздравить. Придется Якову Платоновичу с Анной Викторовной взять на себя обязанности хозяев особняка.
Каждому гостю следовало вручить гостинец.
- Анна Викторовна, простите, не считаю возможным пользоваться деньгами князя Разумовского даже в благих целях. - категорично сказал Штольман. - Мы пожертвуем сиротам свои средства. Деньги князя я рано утром передал, вместе с бумагой от Вас, его поверенному.
- Это поэтому у Вас содрана кожа на костяшках руки. - подозрительно спросила Анна.
Штольман промолчал, давая Анне Викторовне понять, что подробностей не будет.
“Передайте своему доверителю, если я еще раз увижу кого-то из его людей рядом со своей женой, ему несдобровать. Разворошу осиный улей всех его полулегальных денежных прожектов в Сибири. Разумовский знает, каких.”
Яков захотел смягчить разговор и перевести тему:
- Знаете, я никогда не жертвовал деньги на благотворительность. Нищим не подавал ввиду специфики службы. Иногда мог дать копеечку старику или ребенку. А вот так, чтобы в канун Рождества отправиться в приют, такого со мной никогда не было.
Анна ласково посмотрела на мужа:
- Мы с отцом обычно посещали школу для бедных. Разговаривали с директором. Жертвовали на развитие школы и угощение для детей.
- А я знаю. На прошлое Рождество читал о Вас. - улыбнулся Яков. - В январском номере “Затонского телеграфа” был напечатан список благотворителей.
Помню, был счастлив увидеть Ваше имя рядом с именем Вашего батюшки.
Мы тогда долго не виделись, и вот, такая весточка.
- А я Вас видела на прошлое Рождество. - загадочно усмехнулась Анна.
- Да? И где же? - заинтересовался Штольман.
- На офицерском балу, маме не здоровилось и мы уехали тогда чуть раньше. Вы как раз только пожаловали, и были неотразимы в своем фраке. - пожала плечами Анна. - Я не стала обнаруживать себя.
- Жаль, что не удалось увидеть Вас тогда. Я скучал по Вас. - сказал Яков.
- Ну, Вы и без меня были окружены нарядными дамами. - сказала Анна, - Я бы и не пробилась к господину главному следователю.
- Я пришел тогда на бал, только чтобы увидеть недосягаемую барышню Миронову, которая в письме просила не искать с ней больше встреч. Мне тогда сказали, что адвокат Миронов с семейством уже откланялся.
Собственно говоря, я ретировался через полчаса ужасно разочарованный отсутствием неуловимой Анны Викторовны.
- Ох, Яков Платонович, обманываете Вы меня! - засмеялась Аня.
Сейчас она живо напомнила Штольману своего жизнерадостного дядюшку.