Анна досадливо поморщилась, покосившись на этого строгого наставника, уже не первый раз указывающего ей на одну и ту же ошибку.
Ну почему она такая непонятливая! Все же просто! Хотелось все делать хорошо, но не всегда получалось.
- Чтобы получить хороший результат, нужно сосредоточиться. - мягко сказал Яков, компенсируя предыдущее гневное замечание.
Аня потопталась, расслабляя ноги, снова затолкала вату в ухо и встала в стойку. Голову на этот раз она держала совершенно прямо.
Яков смотрел, не отрываясь, как Анна глубоко вздохнула, выпрямила руку и последовательно выстрелила три раза, каждый раз взводя курок большим пальцем. После трех выстрелов она опустила револьвер - сил на длинную серию пока не хватало. Плечо ломило.
Яков подошел со спины.
- Продолжайте, Анна Викторовна, надо нагрузить руку еще, мышечную боль пока потерпите. - сказал Штольман. - Понятное дело, три следующие пули лягут в мишень далеко от центра, но на то и тренировка.
Перезаряжать револьвер Яков побуждал Анну самостоятельно, не прибегая к его помощи.
Аня деловито “переламывала” ствол пополам, извлекая гильзы и вставляя новые патроны. Пока она делала это неумело, неуверенно и ужасно медленно, но понемногу училась под бдительным взором супруга.
После Анны стрелял сам Яков. Он, разумеется, стрелял ловко и быстро, словно совсем не напрягаясь. Расслабленно вскидывая руку, он за десять секунд совершал шесть выстрелов, мгновенно перезаряжая револьвер, и стрелял вновь.
После упражнений Яков Платонович снимал мишени и подробно разбирал результат, терпеливо объясняя ошибки.
Аня молча восхищалась, какой умный у нее супруг, как много он знает! Ведь это совершенно особый талант - по хаотично, на первый взгляд,
расположенным отверстиям на мишени, понять, что же ученик делает не так. В основном Штольман критиковал Анну за дерганье пальцем на спуске, но тут же утешал, обещая дать ей упражнение, которое поправит дело.
Сегодня Якову Платоновичу результат супруги понравился. Он удовлетворенно хмыкнул, разглядывая хорошие, кучные дырки от пуль.
Аня улыбалась, гордо ожидая похвалу.
- Сегодня хорошо поработали. - улыбнулся Штольман.
- И Вы отдадите мне револьвер? Уже можно? - спросила Анна.
- Аня, только не воображайте, что хорошо владеете оружием. Это тщеславие может сослужить плохую службу. - нахмурился Яков.
Улыбка Анны померкла, и она надула губы. Вот невыносимый сухарь!
Муж примирительно приобнял ее.
- Не грустите. Вы неплохо стреляете по неподвижным мишеням. Однако для жизни это не очень годится, разве что в соревнованиях участвовать. Наша задача натренировать Вашу руку стрелять быстро и практически не целясь, инстинктивно… Накачать мышцы руки и пальцы, чтобы не мешкая взводить курок и осуществлять спуск по быстро движущимся целям. Тогда от обучения будет толк.
Пожалуй, уже можно разрешить Вам забрать оружие и держать при себе… Я понаблюдал, Вы достаточно аккуратно с ним обращаетесь.
Яков ласково оглядел обрадованную Анну Викторовну, сиявшую ярче солнышка.
- Хочу Вас наградить за сегодняшнюю стрельбу, как лучшего и единственного моего курсанта! - загадочно добавил он.
- Чем же наградить? В лесу? - заинтересовалась Анна. - только не еловой шишкой!
- Даме? Еловую шишку? Да как можно? - усмехнулся Яков. - Наградить поцелуем. И кое-чем еще…
Штольман коротко поцеловал улыбающиеся губы жены и достал спрятанную в кармане плитку бельгийского шоколада.
Анна уже расправилась со всеми закупленными в Омске запасами сладостей и теперь ее рацион был достаточно сытным, но пресным.
- Какая роскошь! - радостно оценила супруга. - Я обязательно поделюсь.
- С Лебедевым не делитесь - наказал Яков. - Он съел все Ваши конфеты вчера, закусывая ими коньяк.
- Ну хорошо. Буду жестоко дразнить Вашего племянника. - согласилась Анна.
Разумеется, она никогда бы так не поступила, и они оба знали это.
Анна Викторовна выглядела в этот момент очень выразительно. Щеки горели ярким румянцем, алые губы то и дело расплывались в нежной улыбке, обращенной к мужу. А глаза сияли неподдельной радостью и восторгом.
Две пушистые длинные косы, спрятанные под шапочку и шубу, то и дело выглядывали из-под меха. Отдельные завитки из кос распушались и Яков любовно поправлял ей прядки.
Он засмотрелся на нее.
- Вы такая красивая, Аня, очень… Я таких, как Вы никогда не встречал. Можно смотреть и смотреть. Вы такая единственная. - сказал супруг, и Анна потянулась к нему губами. Он немедленно ответил на ее порыв и привлек к себе, обнимая и прижимая покрепче.
Яков вспомнил их первый поцелуй. Юная Аня поцеловала его на складе, он пытался держаться приличий и не отвечать, неловкими словами пытаясь спасти ситуацию, но был буквально ошеломлен сладостью губ этой прелестной барышни. И вся его выдержка пошла прахом. Положительно, это просто было какое-то наваждение. Вкус ее губ и нежный запах кожи потом преследовал его, и он ничего не мог с собой поделать. Яков всякий раз думал об этом, оказываясь рядом с Анной. Легко ей было написать в письме “забудьте”! Забыть не удалось, да и не хотелось забывать.
Аня тихо застонала, срывая с губ мужа чувственную ласку, чуть прикусила ему нижнюю губу и немного отстранилась, лукаво поглядывая на Якова. Она явно хотела поиграть, ожидая следующий ход от него. Яков включился в игру, аккуратно укусив ей мочку уха, лаская языком и чувствуя во рту маленькую жемчужную сережку.
Похоже, Анне понравились ощущения, потому что она с энтузиазмом повторила его ласку, прикусывая чуть покрасневшее ухо мужа и согревая его своим дыханием.
Вот что она делает? В ближайшее время у них не будет никакой возможности уединиться. А Анна с ума его сводит, дразнит и наслаждается произведенным эффектом! Юная женщина открывала новые грани своей чувственности и испытывала на прочность своего мужа.
Боковым зрением Штольман увидел силуэт за деревьями.
- Вы что-то хотели, Алексей Юрьевич? - недовольно спросил он. Его только не хватало!
Когда супруги уходили в лес, Лебедев с ямщиком кашеварили у костра.
- Я хотел посмотреть, как вы стреляете! - смущенно улыбнулся племянник. - Но, вижу, стрельбы закончены. Тогда я только спрошу… Анна Викторовна, сколько Ваших чудесных колобков для супа положить в котел?
Он хотел сказать “чуднЫх”, но не рискнул так раззадоривать тетушку, тем более заготовка на самом деле оказалась питательной и вкусной.
- По одному на каждого и сверх того еще один. - весело сказала Анна. Она потянула мужа к костру.
***
Дорога на Минусинск оказалась совершенно разбитой. Ее испортили груженые обозы, следующие на ярмарку. В иных местах колея стала непроходимой из-за ухабов и глубоких рытвин. Как спать и отдыхать на такой дороге? Они и не спали.
Яков сильно тревожился за здоровье жены и уговорил ее выпить немного припасенного рома. Анна послушалась. Вообще, как он заметил, крепкий алкоголь она избегала, абсолютно по-детски морщась от его вкуса.
- Дорога напоминает пианино. - ерничал Алексей Юрьевич, потирая плечо, ушибленное на очередной рытвине.
- Ну да, похоже, если представить, что мы едем только по черным клавишам. - согласилась Анна Викторовна.
Впрочем, через сотню верст дорога вновь стала сносной.
На хорошем, ровном участке тракта их тройка разогналась, набрав приличную скорость. В ушах привычно засвистел ветер, и Аня натянула шапочку поглубже.
Услышав бубенцы встречных саней, возчик резко взял правее и едва разминулся с несшейся во весь дух повозкой. Ух! Едва не столкнулись. Однако еще одни встречные сани, следующие за первыми, взяли почему-то влево, что было против дорожного обычая ямщиков и со всей дури врезались в повозку семьи Штольман. Анна пронзительно закричала за секунду до столкновения, Яков успел прикрыть жену от удара. Раздался сильный треск, сани встали на дыбы и две почтовых тройки смешались в одну поломанную массу.