Анна просияла при виде мужа. Она не сводила с него влюбленного взгляда.
- Я купил билеты в театр, - сказал Яков и положил перед женой два бумажных прямоугольника.
- Концерт симфонического оркестра? - выдохнула Анна. - Какая хорошая новость! Спасибо, Яков Платонович!
- Можете идти собираться, я пока с Алексеем Юрьевичем потолкую. - криво улыбнулся супруг.
Аня беспокойно посмотрела на Якова.
- Я бы тоже сходил. - улыбнулся Лебедев, разглядывая один из билетов. - Жаль, что мне билет не взяли.
- Алексей Юрьевич, а Вам невдомек, что Вы неотлучно находитесь с нами почти круглые сутки, и нам иногда хочется побыть с Анной Викторовной вдвоем? - рявкнул Штольман. - Или Вы до сих пор находитесь в том нежном возрасте, когда младшие всюду ходят хвостом за старшими?
Анна ахнула, но промолчала, возмущенно сверкнув глазами и тут же потупившись. Она сгребла билеты со стола и встала. Щеки у нее мгновенно стали пунцовыми.
- Я пошутил, Яков Платонович, все понимаю. - миролюбиво сказал Лебедев.
Яков мрачно проводил жену глазами и яростно заговорил с помощником.
- Могу я спросить, Алексей Юрьевич, почему Вы в нарушение прямого запрета обсуждаете служебные дела с Анной? - возмущенно спросил Штольман.
- Я всего лишь попросил перевести мне несколько страниц старого дневника Фашши. - ответил Лебедев.
- Английский не самый редкий язык, с переводом Вам бы легко помогли, при желании. Почему Анна? - требовательно спросил Яков.
- Признаюсь, я просто хотел развлечь Анну Викторовну, она сидела в своем номере, как мышка, после ухода посетительниц, - признался племянник.
- Кто был у нее? - спросил Штольман.
- Одна из крестьянок, следующая на каторгу за мужем. Ничего серьезного. Вы сами спросите. - посоветовал племянник.
- Алексей Юрьевич, я повторяю Вам свой запрет на привлечение Анны Викторовны к помощи в делах, связанных с охранным отделением. Дело не в том, что я не доверяю ей. Чем больше Анна знает, тем активнее она вмешивается в расследование, тем настойчивей ищет сведения. - сказал Штольман.
- Но это ведь неплохо для дела? - поднял бровь Лебедев.
- Я хочу для нее нормальной, спокойной жизни. Все, что связано с контрразведкой, опасно. За Анной опасности и без того ходят по пятам. - сказал Штольман.
- Откройте глаза, дядя. Анна Викторовна уже по уши в ситуации. Она сегодня спрашивала меня о Разумовском. - парировал Лебедев.
- А почему она ВАС спрашивала? - возмутился Яков.
- Ну, побаивается Вас, как я вижу, Ваша драгоценная Анна Викторовна, - внимательно посмотрел на него племянник.
***
Анна сидела в номере. Сменив платье, она смотрела в окно и кипела от возмущения.
Ну вот как Яков может говорить совершенно спокойно людям колкости, которых они не заслуживают? То Коробейникова беспрестанно подначивал, то вот сейчас на племяннике отыгрывается за плохое настроение.
В номер вошел Штольман.
Осмотрев ее сердитыми глазами, он резко спросил:
- Анна Викторовна, что за секреты? Почему Вы тайком интересуетесь о князе у Лебедева? Если уж Вам так интересно, почему бы спросить у меня?
- Чтобы Вы отмахнулись по обыкновению, запретили, или, что еще хуже, разозлились? - повела плечами Анна. - Есть темы, которых в разговоре с Вами лучше не касаться.
- Да? И какие же? - возмутился Штольман.
- Я не буду говорить! - ушла от ответа Анна.
- Тогда я скажу. - заявил Штольман. - Анна Викторовна, Вы помните, что замужем? Можете вести себя менее дружелюбно с другими мужчинами? Мне сегодня были неприятны Ваши милые посиделки с моим помощником. Пожалейте племянника, он Ваших чар не вынесет.
Анна выдохнула:
- Да мне не за что оправдываться! Что Вы придумываете! Ах, вот почему Вы вылили ушат неодобрения на Алексея Юрьевича, были грубы. Мне было очень неловко за Вас.
- Вы никак, моя юная супруга, воспитывать меня решили? - саркастично усмехнулся Яков. - Вам не по статусу и возрасту делать мне замечания. Но я таки парирую Ваши слова.
Это обычная мужская субординация. От старшего к младшему, от начальника подчиненному.
Здесь нет личных мотивов. И ничего такого я не сказал.
- Да как Вы можете? - поразилась Анна. - Он Вам родной человек, Вы его еще мальчиком знали, а хамите ему напропалую. Он рисковал жизнью, чтобы нас вытащить из леса в ту ночь, когда мы едва не замерзли.
- Вот что Вас вдохновило. - констатировал Яков. - Коробейникова, помнится, Вы так от меня не защищали.
- Здесь другое! И человек совсем другой. - возмущенно подняла глаза Анна.
- Ну, разумеется! - холодно согласился Яков.
Анна молчала отвернувшись.
- Я Вас жду, собирайтесь, и мы выходим. - добавил он, не менее сурово.
- Сами собирайтесь. - съязвила Анна и начала вынимать шпильки из своей чудесной прически. - Я никуда не пойду.
Штольман быстро подошел и цепко перехватил ее руку, не дав вытащить очередную шпильку.
- Мы сейчас же идем, сударыня, капризы свои озвучите мне позже. Если испортите прическу, то пойдете простоволосая. - категорично заявил муж.
Аня не ответила. Обиженно отобрав руку, она покосилась на Якова и быстро вернула шпильки в волосы. Идти с непритязательной прической не хотелось.
Яков вновь спросил:
- Или мне нужно отправить за третьим билетом, чтобы Вы поторопились?
В ответ супруг получил лишь острый негодующий взгляд и сопение.
***
Яков Платонович слушал музыку в пол-уха, чувствуя себя весьма опустошенным. Вот так, откроешь свое сердце любимой женщине, а она играет с твоими чувствами. Или, что еще хуже, молчит. Анна замкнулась. Нет, если придраться, она не молчала. Она коротко отвечала при необходимости. “Да”, “нет”, “благодарю”. Но не понятно еще, как хуже. Анна не бросала больше вызов, шипя возмущенной кошкой, она словно выстроила невидимую стену между ними и отгородилась ею. Он думал, в какой момент все пошло не так, и вечер был испорчен. Когда высказал ей то, что думает о ее поведении?
Да неужели он должен был промолчать? Наблюдая, как два юных родственника стремительно сокращают дистанцию? Да ни за что! Если Анна сама не понимает, что делает не так, он ей укажет. У его жены всегда были проблемы с проведением границ. Что самое поразительное для такого невинного человека как она, с мужчинами. Ну все вокруг друзья и товарищи! Что за мысль такая интересная у нее в голове, что мужчина может быть другом? Тем более, холостой. Не иначе, как влияние дядюшки. Всякая дружба Анны Викторовны с лицами другого пола, заканчивается влюбленностью последних. Лебедев скоро у нее с рук есть будет, самоуверенный мальчишка. Как она может этого не понимать? Штольман чувствовал себя в своем праве. Он видел, что Анна ведет себя легкомысленно и наивно. Его обязанность, как мужа, указать ей на это.
Но почему же тогда ему так нехорошо? И чувство вины предательски скребет по сердцу. Анна была расстроена по его вине, и этот факт огорчал его и отметал все доводы рассудка.
Анна была исполнена решимости показать супругу, что с ней так поступать нельзя. Выговаривать, ехидничать и язвить, хватать за руки. Словом, показывать свое превосходство и силу. Но решимость ее быстро иссякла.
Яков был достаточно сдержан. Вспыхнув, как факел, он быстро остывал, оставаясь внимательным, предупредительным, вежливым. Она буквально кожей чувствовала его взгляд. Достаточно теплый, чтобы продолжать на мужа сердиться.
Концерт оказался восхитительным. Кто бы мог подумать, что в такой глубинке окажется молодой талантливый дирижер, собравший большой оркестр и хор.
Анна сверялась с программой вечера.
Такие произведения в Затонске редко услышишь! Моцарт, Чайковский, Россини, Глинка. На концерте, последовательно сменяя друг друга, звучали увертюры, арии, произведения для хора.
Было заметно, как горожане тянутся к музыке, зрители очень тепло встречали своих артистов, зал был полон. Удивительно, что Яков нашел билеты.
Аня преисполнилась благодарностью к супругу, которому в голову пришла такая светлая мысль посетить концерт. Какой он умный и предусмотрительный, купил билеты на такие хорошие места. Не стал продолжать ссориться с ней и настоял, чтобы они, все-таки, выбрались в театр.