- Я постараюсь помочь. - пообещала Анна. Чтобы этот дух ребенка не имел в виду, брать чужое и позволять это сделать другим, было не в ее правилах. Тем более, игрушки!
- Если поможешь сохранить мои сокровища, я помогу всем вам. - загадочно пообещал монах.
- Кому это нам? - изумилась Анна. Она и не предполагала, что им нужно в чем-то помогать.
- Всем вам, живым! - усмехнулся мальчишка и собрался исчезнуть, помахав рукой.
- А кто тебя убил? - торопливо спросила Аня. Она чувствовала, что мальчик умер насильственной смертью.
- Меня нельзя убить! - гордо сказал монах. - Тело умерло, а я все время перерождаюсь.
Дух исчез, а Аня поняла совсем немного из того, что он хотел донести до нее.
Видение его гибели было не понятным, как она поняла, ему добавили в пищу яд и тот быстро умер. Но дух мальчика не особо печалился по поводу преждевременной кончины. Единственное, что его интересовало, это сохранность драгоценных игрушек.
Анна начала подмерзать и отправилась обратно в лагерь.
Яков проснулся и не обнаружил Анну Викторовну рядом. В такие моменты он сначала паниковал, потом успокаивал себя, что жена не убежит и не попадет в беду. Приводя рациональные доводы самому себе о том, что Анна Викторовна - взрослый самостоятельный человек, он, тем не менее, сердился. Почему бы не предупредить его? Не оставить записку? Зачем тихо, как мышка, ускользать из теплой утренней постели, и не на четверть часа, а на много дольше.
Место женщины рядом со своим мужем! Во всяком случае, его любимой женщины.
Он вздохнул, встал, наскоро оделся и, накинув одеяло на измятую ночными объятиями постель, быстро вышел из юрты, где они ночевали.
- Вы не видели Анну Викторовну? - спросил Штольман погонщиков, но они лишь засмеялись и что-то ответили на своем языке. Яков рассердился еще сильнее. Он не любил, когда видели его слабости.
По пути к своей юрте Анна увидела настолько удивительную картину, что остановилась, в замешательстве разглядывая очередное чудо.
Три маленьких верблюжонка в пестрых многочисленных одеяниях стояли среди своих крупных и взрослых сородичей, словно шаманы. На спине верблюжат красовалась этакая надстройка из легких прутьев, трещоток, флажков и бубенцов.
Это было так странно, что слов не находилось.
- Жаргал! - позвала Аня бурята, проходившего мимо.- Что это такое?
- Это пугало, госпожа! - засмеялся Жаргал, довольный ее удивлением и интересом. - маленькие верблюжата беззащитны и легко достаются хищникам.
- Волкам? - поежилась Аня, вспомнив волчью стаю.
- И волкам, и, особенно, большим степным рысям. - объяснил бурят. - Верблюжата совсем не умеют себя защищать. Вот и приходится хозяевам стараться, придумывать как сберечь поголовье.
- Красиво… - призналась Аня.
- Красиво - не красиво, главное, помогает хорошо! - сказал бурят. - У нас в Аге большое хозяйство, тысяча верблюдов и часть из них наряжена вот такими вот пугалами. Рыси видят и обходят стороной, боятся. Будете с Яковом Платоновичем в Аге, я обязательно покажу вам наше хозяйство.
- Ага - это далеко? - спросила Аня.
- Уже близко, госпожа! Гораздо ближе, чем Вы думаете! - засмеялся бурят. - Это недалеко от того места, куда Вы направляетесь. Соседями будем!
Бурят ушел, а Анна осталась завороженно смотреть на маленьких верблюжат и кормить их молодыми ветками.
На кухне Анны Викторовны тоже не обнаружилось. Да где же она? - волновался Штольман. И немного сердился на шебутную вторую половинку. Вот почему нельзя сидеть на одном месте? На мягком месте? За веревочку, что ли, супругу к собственной руке привязывать? Он бы привязал, с удовольствием.
Наконец Жергал подсказал, понимающе сверкнув глазами, что Анна Викторовна была на другой стороне лагеря, у розвальней с сеном. Только ему еще не хватало “понимания” от посторонних людей!
Анна стояла, обхватив себя руками и улыбалась сказочным созданиям.
Синяя шубка, расшитая бархатом, кокетливая шапочка и две кудрявые косы. Она сама выглядела сказочной принцессой.
- Анна Викторовна! - сказал сердито Штольман, подойдя к ней. - Я повсюду Вас ищу.
Аня обернулась и любовно поправила уши его теплой шапки, не обращая внимания на возмущенный вид любимого.
- Доброе утро, Яков Платонович…Я будила Вас. - заметила она. - И Вы даже мне отвечали.
- Я Вам во сне, должно быть, отвечал. И этого не помню. - продолжал сердиться Штольман.
- И что? - усмехнулась Анна, продолжая любовно оглядывать мужа. Даже сердитый, он был такой родной и такой красивый!
- Я предпочитаю, чтобы по утрам Вы были рядом, а не бегали по лагерю. - честно сказал Штольман.
- А если бы я с Вами так? - нежно спросила Анна, беря его за руку, запрещала бы Вам, взрослому человеку, вполне невинные вещи. Например, выйти из юрты до своего пробуждения.
- Я - другое дело. - сказал Штольман. - Мне не трепетные девятнадцать, и я мужчина.
- Так и я уже не пятилетняя. Я больше не беззащитная барышня, убегающая из дома без спроса, а жена надворного советника. Меня защищает и Ваше имя, и Ваши призывы к благоразумию. Я не делаю ничего такого, что бы Вы не одобрили. - развела руками Анна.
- Помимо прочего, я просто скучаю, когда Вы уходите. Я был бы рад по пробуждению обнаружить Вас рядом. - настаивал Яков.
- Я и так почти всегда рядом. - Ласково сказала Аня, взяв супруга за руку. - Но и Вы меня поймите…
- Да понимаю я Вас, - вздохнул Штольман. - иногда даже лучше, чем Вы себя сами.
Он обнял супругу за талию.
- А что это за страшилища? - изумился он, разглядывая наряженных верблюжат.
- Это не страшилища, это пугала от рысей! - возмущенно объяснила Анна, защищая неповторимую красоту верблюжат.
- Ночью увидишь - сам такого испугаешься, - задумчиво сказал надворный советник.
Экзотики в их путешествии хватало с избытком.
Аня поцеловала мужа в щеку.
- Пойдемте, Яков Платонович, я распорядилась насчет завтрака. Надеюсь, Вы проголодались!
Если я и проголодался, то совсем по иному поводу, - подумал Штольман, хитро прищуриваясь на две длинные косы, ниспадающие на тонкую талию его драгоценной.
Чем ближе они подъезжали к столице Монголии, тем пышнее их встречали. На постоялом дворе, вокруг которого разместились в эту стоянку юрты, имелся настоящий повар-китаец.
Он встретил господина Штольмана и его жену в просторном доме возле растопленного камина и отвесил церемонный поклон.
- Яков Платонович, утром повар мне рассказал, что он-де служил у русского посла в Пекине и наловчился готовить все европейские блюда. Я попросила подать английский завтрак. Очень соскучилась по привычной пище. - рассказала Анна Викторовна.
Повар усадил чету Штольман за стол и расторопно поставил перед ними яичницу-глазунью, котлеты, овсянку, а также гренки. Не забыл подать и крепко заваренный английский чай.
- Ну что же, - улыбнулся надворный советник, намазывая супруге тост с джемом. - Вполне соответствует духу Англии.
- Яков Платонович, а почему к нам относятся так предусмотрительно? Мы важные гости? - поинтересовалась Анна.
- Потому что мы здесь, Анна Викторовна, в чужом государстве, в некотором роде представляем приамурское генерал-губернаторство, и в его лице, российскую власть. Закупаем большую партию провианта для каторги. Это серьезные деньги. Местные ламы заинтересованы в покровительстве Российской Империи, хотя политически Монголия принадлежит Китаю. Завтра нас примет сам верховный религиозный правитель Монголии - Живой Будда, хутухта.
- Звучит солидно! - улыбнулась Аня.
- Это только так кажется. На самом деле хутухта в Монголии это отрок, мальчик, и его власть сугубо номинальна. Ему отдают почести как очередной реинкарнации Будды. Сам он не правит, от его имени правят ламаистские вельможи. А отрок живет в золотой клетке, получает светское и богословское образование, принимает паломников.
- Ко мне сегодня уже приходил дух одного мальчика. - наморщила лоб Анна. - Яков Платонович, только Вы не смейтесь надо мной. Он просил не забирать его игрушки.