- Что-нибудь ритмичное, госпожа Штольман, если Вас не очень затруднит! - обрадовался Живой Будда.
Анне почему-то захотелось побаловать мальчишку, всю жизнь прожившего в золотой клетке и быть может, тосковавшего по простому человеческому отношению.
Она сыграла несколько бравурных мелодий и одну из них хутухта тут же подхватил. Это был вальс из “Летучей мыши”.
- Будто конь скачет! - радостно сообщил, отстукивая ритм, хутухта.
Аня заливисто засмеялась вместе с его Божественностью, и Штольман иронично подумал, что дорога до Кары будет, пожалуй, забавная, и у его Анны будет товарищ для развлечений.
К Живому Будде подошел один из лам и негромко сообщил, что у дворца собралась уже большая толпа паломников.
Хутухта разрешил позвать их и чинно уселся обратно на трон, кивнув слугам поставить рядом с ним столик с шахматами.
- Господин Штольман, Вы играете в шахматы? - спросил Его Божественность.
Услышав, что Яков Платонович играет, он предложил ему партию, а Анну пригласил сесть рядом с супругом и посмотреть на их игру.
Партия началась. Анна не видела более странной игры. Мужчины сосредоточились над доской, ламы стояли вдоль стен, почтительно взирая на происходящее.
По этому живому коридору из священнослужителей в зал заползали к своему хутухте паломники. Они ползли на коленях или по-лягушачьи прыгали по ступеням.
Анна смотрела во все глаза на странное зрелище. Яков Платонович невозмутимо двигал фигуры, сосредоточившись на шахматной партии.
На Его Божественность паломники производили тягостное впечатление и, судя по всему, навевали ужасную скуку. Без особого трепета он благословлял подползающих паломников. Глаза его не отрывались от шахматной доски. Хутухта брал в руки то одну, то другую шахматную фигуру и ей же благословлял паломника.
Аня смотрела как Его Божественность прикасается шахматными фигурами ко лбу подползающих людей, даруя, таким образом, верующим свое благословение и думала, что мальчишке стоило бы надрать уши за неуважение. Однако хутухта так не думал, он азартно срезал фигуры Якова Платоновича одну за другой и напевал все тот же вальс, что играла ему недавно Анна.
Благословив последнего паломника под напеваемую “Летучую мышь”, Живой Будда издал победный крик и поставил Якову Платоновичу сначала шах, а затем и мат.
Судя по тому как одобрительно усмехнулся Штольман, играл хутухта блестяще.
Утешаясь тем, что у него будет еще возможность отыграться, Яков Платонович попрощался с Его Божественностью и увел Анну Викторовну отдыхать и обедать.
Супругов Штольман поселили не во дворце, а в отдельном доме в городской черте.
Снаружи он смотрелся скучным и безликим, однако внутри оказался довольно нарядным. Дом был устроен по тибетско-монгольскому образцу. Посередине стояла большая печь-камин, на которой можно было готовить ужин, подвешивая котелок на специальный крюк или жарить мясо на специальном вертеле. Комнаты отделялись не привычными стенами, а всего лишь яркими расписными ширмами, которые украсили великолепной резьбою.
Дом был обставлен дорогой американской мебелью. В спальне супруги нашли удобный умывальник, все принадлежности и мягкую постель, которую для них устроили на монгольский манер. Широкий матрас располагался прямо на полу. Домашний алтарь и тот доставили, ничего не забыли.
- Как интересно… - протянула Анна, разглядывая статуэтки Будды и нюхая палочки с благовониями.
- Нет там ничего интересного. - отрезал Штольман и притянул супругу к себе.
Он жадно целовал ее, перебирая руками косы, снимая с Анны шапочку и шубку.
- Яков Платонович, Вы помните, нам нужно в город? - оторвалась от его губ любимая.
- Я помню прекрасно. - нахмурился Яков. - но я ужасно соскучился. Не могу Вас вот так просто от себя отпустить. Его руки уже оглаживали ее шею и плечи.
- Но мы же не успеем! - возмутилась Анна, уворачиваясь от объятий. Однако супруг быстро скрутил ее и прижал к себе. Анна удивленно пискнула.
- А вы поменьше сопротивляйтесь, дорогая! - усмехнулся Яков, и повернув супругу спиной к себе, начал нетерпеливо расстегивать ей пуговки на платье. Его губы трогали ее кожу в самых чувствительных местах и Анна вздохнула, подчиняясь если не мужу, то накатившей на нее приливной волне сильнейшего желания.
Час спустя Яков наблюдал, как его жена расслабленно лежит на животе, прикрыв глаза. Он водил пальцами по ее позвоночнику и ягодицам, наслаждаясь ощущением от мягкой теплой кожи под подушечками своих пальцев .
- Вы не обиделись на меня? - шепнул он.
- На что? - не понимающе приоткрыла глаза Аня. Сначала он зацеловал ее до состояния полного блаженства, а потом подарил ей столько страсти, что силы были на исходе.
- Я не позволил нам сходить за обещанными покупками, хотя обещал. - иронично улыбнулся Яков. - Кстати, мы еще успеваем.
- Я долго буду собираться. - вздохнула драгоценная. - Я растрепанная. Еще я вся мокрая и даже липкая. Нет, не успеем. Аня забавно закусила губу.
- Я Вам помогу. - сказал Штольман.
Он встал и заглянул в бак с водой.
- Горячей воды очень много. Сейчас мы Вас помоем.
Яков достал огромный железный таз и велел Ане встать в него.
- Я и сама могу помыться - подняла бровь, копируя мужа, Аннушка.
- Можете. - согласился он, - но мне так хочется. Вы лучше поберегите свои кудри и держите волосы на затылке, чтобы я их не замочил.
Аня пожала плечами и сделала, как Яков велел. Муж про себя восхитился женой, похожей на статую античной эпохи.
После он взял кувшин и начал невесомыми струйками поливать ее тело, смывая хлопковой тряпочкой все следы своей страсти. А сам наблюдал, как струи воды стекают по обнаженному телу жены. Особенно пикантным ему показалось смывать собственное семя с ягодиц, бедер. Яков с удовольствием помыл Аню, не забыв ни одного потайного участка ее нежного тела. Однако наблюдая, как капли воды текут по ее молочной коже груди, он не выдержал и припал к ней губами, нежно посасывая мокрые холмики. После он проводил дорожки из поцелуев к заветному треугольничку и чуть раздвигал любимой ноги, заново целуя ее в розовую плоть. Позже он опомнился, что супруга все-таки мокрая и, завернув Аню в полотенце, отнес ее обратно на кровать.
За покупками они сегодня точно не успеют, значит можно уже и не торопиться!
Ближе к вечеру они разожгли очаг. Яков достал Анину щетку для волос и расчесывал супруге локоны, аккуратно перебирая пряди.
- Яков Платонович, а почему Вы все время командуете? - обернулась она на мужа. Аня улыбалась, но неудобный вопрос задала.
- Резонный вопрос. - согласился супруг. - Вы такая шаловливая днем. Когда мы остаемся наедине, повелевание Вами создает у меня иллюзию того, что Вас можно немного укротить.
- Вот оно что, Вам нужна кроткая жена! - возмущенно сказала Анна.
- Мне нужны Вы. Завтра мы везде сходим. - примирительно сказал Штольман. - И скупим хоть всю лавку и вообще все, что пожелаете.
Анна нежно поцеловала мужа.
- Да это совершенно неважно. - улыбнулась она.
- А что важно? - усмехнулся Яков.
- Вы и я. - нежно сказала Аня. - То, что я люблю Вас.
В дверь неожиданно громко постучали. Потом еще раз. Пришлось срочно подниматься и облачаться в домашнюю одежду.
Когда взбешенный неожиданным визитом Штольман открыл дверь, в дом вбежал запыхавшийся Его Божественность. Правда, вид у него был ужасный. Беглый хутухта был одет то ли пастухом, то ли скотником. На нем были стоптанные грязные валенки, поношенные широкие штаны, отвратительная вонючая овечья шапка в пол-лица и совершенно невозможная медвежья шуба.
Яков с Анной засуетились, не зная куда пристроить беглеца. Но тут Штольман вспомнил экспромт Нежинской и предложил залезть хутухте в огромный сундук с остатками белья.
- Яков Платонович! - закричала Аня. - А почему именно в мой?! Как насчет Вашего?
- Позже Аня, все вопросы позже! Он затолкал долговязого хутухту в сундук и сверху живописно накинул сначала простыни, а потом кружевное Анино бельишко.