Но тот, шмыгая носом, куда-то убежал. И только тут отец увидел, что уже глубокий вечер и надвигается гроза.
— Завтра поговорим, — услышал отец голос мастера. — Твой будет спать со всеми дармоедами, а ты — в мастерской. Сейчас будет большая гроза, а я и так устал, да и старый уже, — тяжело вздохнул резчик.
Возражать смысла не было, тем более, что приближалась грозовая ночь. Стало обидно, что мастер не предложил даже чая. И вдруг он с удивлением увидел, что его сын радостно щебечет в толпе учеников.
— Грязные оборванцы, — сказал про себя отец.
— А ну, быстро сдать работы, — мастер хлопнул в ладоши.
Один из мальчишек начал собирать фигурки в тряпку. “Наверное, их старший”, - подумал отец. Мастер забрал работы учеников и занес их в небольшой сарайчик.
— Иди, — сказал он отцу. — Там есть циновка.
Через какое-то время начал хлестать дождь и от сверкающих молний надолго становилось светло. Отцу не спалось. “Экий старый лис, — думал он о мастере. — Смотри, чародей, легенды о нем ходят, а старик просто мучает мальцов. Нет, все-таки что-то было в этом барсучонке.” Он размотал тряпку, в которой лежали работы учеников. В ней были наполовину сделанные фигурки. Только барсучонок был уже полностью вырезан, кривобокий, с лапами разной длины. Он взял его в руки и поднес к глазам, чтобы лучше рассмотреть. Внезапно мужчине стало жутко, он вздохнул и решил, что показалось. Но тануки снова задвигал носом, замигал крошечными глазками и изо всех сил, пыхтя, начал упираться лапками в держащие его пальцы.
— Противный мальчишка, — жалобно пропищал тануки. — Он так спешил, что сделал меня совсем некрасивым. Вот пойду и начну в эту грозу барабанить у дороги и напугаю даже монаха, если он будет идти.
И тут отец вдруг заметил, что многие фигурки были доделаны. Ему так показалось из-за барсучонка. Но ведь незря? Ведь в эту волшебную грозу ожил только он один.
А я-то думал, что такое бывает только в сказках. Так вот какой он, великий учитель резки! Может быть, и фигурки моего сына оживут, чтобы убедить еще одного неверующего, непонимающего и слишком щадящего свое чадо? Я заберу своего сына только тогда, когда пожелает Учитель. Даже если ему будет очень трудно и он будет проситься домой.
Дверь со скрипом отворилась и в сарайчик с горячим чаем вошел старый резчик.
— Эх, вы, родители, — нараспев, качая головой, протянул мастер. — Все вам чудеса подавай, забыли, как были детьми и сами делали их. Пей, — он протянул чашку. — И пошли спать в дом.
… Эту легенду, не объясняя смысла, подарил Андреевичу, уезжая на Окинаву, потомок самурайского рода и его первый Учитель Ямазаки. Легенд было рассказано много, но эту Андреевич любил особенно. Ямазаки зажег в груди у Григория Андреевича негасимую любовь к Востоку. И, как вспоминает Андреевич, он совсем не пытался возвысить Страну Восходящего Солнца. Японец отдал самое светлое из существующего на Востоке.
Уже тогда у Андреевича зародилось стремление к всемирному Кунг-Фу, к тому кунг-фу, о котором мечтал Фу Шин. Андреевич свято хранил и развивал духовную и телесную силу, которая непонятным чудом, тонким ручейком потекла к нему в сердце с острова Окинава. Каких только загадок не было в нашей многострадальной стране! И только через несколько лет он встретился с Фу Шином, который был удивлен прекрасными знаниями совсем не восточного парня.
В то далекое время в нашей стране прочно пустили корни, в связи с культурной революцией, школы китайского боевого искусства. Тигры сходились с журавлями в смертельных боях, пытаясь их схватить когтистыми лапами, журавли уходили в сторону, взмахивая и разрезая воздух крыльями. Змеи обвивались вокруг драконов, а те пытались разорвать их. У нас, за “железным занавесом”, это ушло в еще большую тайну и в еще большую жестокость. Власти преследовали боевые школы, а они возрождались, меняя свои традиции, потому что прижились в другой стране. А новая земля дает новые традиции, близкие к окружающему. И только лишь знание остается знанием.
Советский Союз начал приобретать в лице некоторых своих граждан великих мастеров кунг-фу. Даже Китай уже не мог похвастаться таким уровнем в своей стране. И Китай вздрогнул, поняв в одно прекрасное время, что потерял, но было слишком поздно.
Забегая вперед, могу сказать одно: когда наша демократия дала возможность измученным прятанием по подвалам ребятам выехать в Китай, то в Срединном государстве попросту ахнули, признавшись честно, что таких боев у них не видели давным — давно. Может быть, и остались тайные мастера, но где они — не знает никто. А нынешняя молодежь в Китае — это хранители традиций и стилей. И могут они красиво станцевать тигром или змеей, но таких жестких боев, которые показали им наши ребята, не видели никогда. Даже сам знаменитый Чак Норрис, который привез команду за бывший “железный занавес”, пожав плечами, сказал, что не хочет везти домой трупы, и прекратил на этом дружеские поединки. Вот в такой стране мы живем. И как говорил мой старый корейский Учитель из тайной общины, затерявшейся в глубине дальневосточной тайги, защищенной сосновыми волнами: "Только рабство может породить рабов и героев". А разве не в рабстве жили мы?