Вот так старая, добрая литература иногда вывихивает мозги, если читается в безумных дворах. И кем только Тузик не была в своей жизни! Она, бедняга, была даже Джульбарсом. Я очень рано научился читать, это единственное, что успела сделать мать.
Призрачный папа рано начал стираться в памяти. Он был удивительным человеком. Разве мог я знать тогда, что существуют люди с редкими астрологическими знаками. Оказывается, есть мужчины, которые созданы природой только для того, чтобы жить идеей. У мужчин всегда должна быть на первом месте идея. Благодаря этому держится любовь и семья. Но есть такие, так называемые эзотерические знаки, которые развиваются только сами, и ничего более для них не существует. Откуда было знать это моей маме? Безумно влюбившейся в красавца спортсмена. Да и он соблазнился красивой, в свое время тоненькой девушкой. Как жаль, что не было рядом людей (откуда они могли в то время взяться), которые смогли бы объяснить элементарную астрологию.
Если понятно, от чего больно, то больно гораздо меньше, поверьте моему опыту. Ведь она именно для этого и существует, хотя иногда может помочь и больше, но об этом позже. Водолей-змея — запомните на всякий случай этот знак. Самый скрытный, мистический и ушедший в себя. Из-за этого мать по ночам терзала подушку, обливая ее слезами, и бесконечно ждала своего призрачного и непонятного спортсмена, а он не спеша рос, поднимаясь по ступенькам спорта все выше и выше.
Рос и я, маленькая, бледная, дрожащая от вечного страха, дряблая зверюшка. Потом пришло время школы, жесткой и безжалостной, страх перед которой выбил полностью желание и возможность учиться. Некому было готовить маленького звереныша к трудностям и жестокостям школы — все занимались своими делами. Страдали от любви, от алкоголя, от собственной дурости. Не сложилась моя семья. И если другие дети в школе хоть как-то учились, то я не учился вообще.
Были дети, которые яростно боролись, дрались и царапались, как настоящие звереныши, я не научился даже этому. Потому водила меня мама много лет за руку в школу, которая была совсем рядом. Водила на растерзание более жестоких маленьких людей. Потом к перепуганному зверьку начала не спеша, но уверенно подкрадываться болезнь. Астма — это когда трудно и страшно дышать. И бродил я целыми днями между клумб и деревьев задыхающимся раненым разведчиком, о котором начитался до боли в глазах.
Очень хочется некоторые воспоминания обойти стороной. Но придется все же кое-чего коснуться, хотя бы вскользь, иначе будет просто непонятно, почему маленькому, перепуганному созданию так повезло в этой жизни. Слишком жалкое либо погибает, либо спасается каким-нибудь невероятным чудом. Но до спасения было далеко, и поэтому куда деться от дворов, которые окружали мой печальный двор.
Так получилось, что вокруг жили сплошные дедушкины родственники: сестры, братья, племянники. Как можно выбросить из памяти дедушку Ваню, какого-то родственника моего родного дедушки? Или дедушку Васю, еще одного родственника? Иногда кажется, что мне особенно повезло. Разве нет? Закрадываются мысли, что остался бы без Учителя, если б не эти таинственные дворы. Я жил в них до четырнадцати лет, а потом все резко изменилось. Может, поэтому такая странная и рваная память.
Единственная, кто по-настоящему запомнилась, — самая добрая бабушка. Бабушку Катю не любили все, даже мой дедушка. Но и боялись все. Она никогда не работала на заводе или в конторе, а занималась цветами. Ее называли за глаза спекулянткой. Но я запомнил, как под утро, перечитывая в который раз очередную книгу, увидел работу бабушки. Она была одной из самых лучших цветочниц города. В выходные дни выезжала в центр и ее цветы раскупали мгновенно. Так вот ранним утром, когда небо только серело, я увидел поистине удивительное зрелище. Совсем недавно бабушка Катя вынесла уже проросшие тюльпаны и высадила их в ряды. Как вдруг совершенно неожиданно пошел дождь со снегом. В большом брезентовом балахоне, пока полностью не рассвело, бабушка жгла вокруг тюльпанов костры. Тогда мне это казалось каким-то мистическим актом. А может, так и было? Даже сейчас помню название огромной, выше меня ростом, розовой, слегка подернутой белой паутиной георгины.
— Мадам Самье, — ласково говорила бабушка Катя и гладила потрескавшейся, с въевшейся землей ладонью толстый зеленый ствол цветка.
“Ничего себе спекулянтка”, - думал я. Почему же мой дедушка вместо того, чтобы пить водку, не становится таким богатым спекулянтом? Школа отупила и выбила из колеи окончательно, и поэтому моя издерганная мама начала подумывать об интернате для умственно отсталых. Как же нужно было запугать больное, вечно дрожащее маленькое существо!