-- И куда ты советуешь мне пойти? - спросила Люба старое дерево.
Дерево качнуло веткой, оно показывало на овраг.
-- Но там ведь овраг, полно снега, - возразила женщина немому собеседнику. - Как же я туда пролезу?
Мудрое дерево не ответило. Его палец продолжал простираться в направлении оврага. Люба отвернулась от дерева. Глянула на небо, усеянное частыми звездами. Никаких признаков приближения затмения не было нигде: ни в природе, ни на душе. И предчувствий тоже не было никаких.
-- Жаль, что звездочки сегодня не падают, ни одной не видела, я бы загадала желание, - посетовала женщина.
И словно по мановению волшебной палочки одинокий метеор пропорол атмосферу, оставляя за собой огненный след. Люба автоматически произнесла:
-- Я бы хотела увидеть хоть раз Кешку, - и тут же горько засмеялась. - Какие я говорю глупости. Нет, умирать я не собираюсь. Да и с мужем мне не о чем будет говорить. Я была хорошей терпеливой женой. Устраивала во всем Кешку. Он был доволен жизнью. И ни грамма не любил меня. И не дал любить мне. Вот этого, муженек, я тебе даже сейчас не простила. Я очень хочу тебя видеть. Но если бы ты вернулся.... Я бы к тебе теперь не вернулась.... Зачем я была нужна тебе? Для чего ты сделал гравировку на колечке: "Любка, я люблю только тебя!" Кешка, ты не любил меня, хоть и верен мне был.
Какая-то глупая обида, глупое подозрение, которые высказать-то стыдно, уж больно нелепо, неправдоподобно они звучат, упорно жили в душе. Отсюда это нелепое желание - увидеть Кешку. Любе все казалось, что жив Иннокентий, что она бросила его там, в А-ке, уехала сюда. А он выздоровел и живет... Чтобы уйти от этих нежелательных и надоевших мыслей, Любаша решила отвлечься, подумать о другом, вот хотя бы погадать, узнать свою судьбу. Когда-то она студенткой подрабатывала в детсаду, и умная пожилая нянечка-татарка рассказала про самое верное гадание: надо зайти в чащу кустарника и с закрытыми глазами сломать веточку. Сколько побегов на ней, столько и в семье будет человек. Если веточка будет одна - жить придется одной. Много лет назад Люба боялась остаться одной, струсила и не стала гадать, не стала ломать веточку. А сейчас она больше не боялась одиночества.
-- Полезу-ка, я в заросли ивняка на краю оврага, погадаю, - засмеялась женщина и посмотрела на липу с человеческой рукой. - Я поняла, что ты мне показывала. Ты, мудрое дерево, советовало мне узнать мою судьбу. Я слушаюсь тебя, королева лип старого парка, поэтому пойду, сломлю веточку. Но, мудрое дерево, молю тебя, дай мне не абы какую веточку, а такую, что мне по душе. Муженька и доченьку!
Приметив у самого края крутого оврага стройные побеги вездесущих ракит, Люба решительно направилась к ним. Не доходя двух шагов, закрыла глаза, как было положено, шагнула вперед и глубоко провалилась в снег. Но гадание нельзя было прервать.
-- Найду веточку получше, сорву и вылезу, - решила женщина и стала шарить рукой в стройных одиночных кустиках. - Я найду одинокую веточку, с двумя побегами. Я сейчас живу одна и не хочу всегда жить так.
И подходящая ветка нашлась. Люба на ощупь стала ломать. Ветка была упругой, сопротивлялась. Внизу обнаружился отходящий в сторону сучок.
-- Нет уж, - подумала женщина. - Я в данный момент волк-одиночка. Кешку не вернешь! Нового не предвидится...
Но так как ветку менять нельзя было, Люба до неё уже дотронулась, она постаралась сломать так, чтобы этот сучок был там, внизу: муж - пройденный этап в жизни. А дальше пусть будет ровная линия стройного прутика с двумя ответвлениями. Пальцы женщины скользнули по выбранному прутику. Все так. Она начала выполнять намеченное. Несколько раз сгибала, разгибала прутик, и он стал поддаваться. Женщина уже почти отломила ветку, когда совсем близко раздался приятный мужской голос:
-- Вам помочь?
Люба вздрогнула, дернула ветку, та неожиданно легко оторвалась. Женщина автоматически шагнула в сторону от мужчины. И угодила на тайную ледяную тропинку. Самые смелые мальчишки там накатали скользкую дорожку прямо в глубину оврага и, проверяя храбрость, скатывались вниз на картонках. Люба поскользнулась именно на этой дорожке, шлепнулась на свою длинную тяжелую шубу и с огромной скоростью понеслась вниз. Дух захватывало, только ветер свистел в ушах. Прокатилась женщина просто замечательно. Шуба смягчила неровности ледяного пути. Внизу оврага Люба встала, отряхнулась, шагнула в сторону и на этот раз провалилась в яму, на дне которой был огромный сугроб. Приземлилась Люба удачно, мягко, но вылезать не стала. Кто-то следом за ней катился по ледяному откосу. Это был тот самый мужчина. Он, как и Люба, встал на дне оврага, удивился, что никого тут нет, и, конечно же, шагнул в сторону и провалился. Приземлился относительно удачно. Прямо на лежащую Любу.
-- Черт побери, - чертыхнулся он.
-- И вам доброй ночи, - насмешливо произнесла женщина. - Вам удобно?
-- Не жалуюсь, - в тон ей ответил мужчина. - Шуба мягкая.
-- А я?
-- Что вы?
-- Мягкая?
-- Мне нравится.
-- Я очень рада. И все же... Будьте добры, откатитесь в сторону, я неба не вижу, - произнесла Любаша. - Да и вы просто тяжелый.
Мужчина откатился и лег рядом.
-- Вы может ногу сломали, - произнес он, садясь. - Почему вы лежите, не встаете?
-- А лежа лучше небо видно, - ответила Любаша. - Любуюсь Большой и Малой Медведицей. Так что сидите и молчите. Хотите, ложитесь рядом. Или уходите. Но мне надо видеть небо. Обязательно!
Женщина повернула свое лицо к мужчине. Луна светила все еще отчетливо. И тут она его узнала. И он тоже.
-- Любка! - воскликнул он. - Кубикова!
-- Пикунова, - поправила она. - А вы... Мишка! Это ты?
Это был Мишка. Михаил Дубинец. Её хороший друг и первая любовь. Когда-то они вместе учились в З-ком институте, и именно на Мишкиной свадьбе Люба познакомилась со своим будущим мужем - с Иннокентием Степановичем Пикуновым.
-- Ты чего в овраг залезла, да еще в самый сугроб? Да еще лежишь, не встаешь? - продолжал удивляться Мишка, пытаясь встать.
-- Лунное затмение из оврага лучше видно, - ответила женщина. - Как звезды в ясный день из колодца. Вот специально залезла.
-- Какое затмение? - спросил Мишка.
-- Гляди на небо.
Мишка быстро прилег рядом и перевел глаза на небо. Оба они, лежа в сугробе, смотрели в звездное небо. Темный полукруг медленно закрывал желтую луну. Получался очень интересный месяц. Такого обычно не бывает. Словно кто-то накладывал другой круг на луну и двигал, двигал, загораживая все больше и больше. Месяц сначала оставался упитанным, словно поросеночек, потом потощал и исчез совсем, только смутное сияние дымилось вокруг того круга, что был недавно луной. А потом выглянул и засиял первый кусочек. И опять стал появляться поросеночек, который толстел, толстел, пока не округлился до полной луны. Это было замечательное зрелище, завораживающее своей таинственностью.
-- Ты смотри-ка, - сказал Мишка. - Я и не знал! Я никогда не видел лунного затмения. И солнечного тоже.
-- И я, - отозвалась женщина, завороженная космическим зрелищем.
Это смешно, но целый час они пролежали в сугробе, замерзли до чертиков, но дождались окончания затмения, когда в небе вновь засияла огромная желтая луна. А в пригороде П-ва жили нормальной жизнью: вовсю гремели петарды, люди пускали запрещенные фейерверки, салюты. Было уже ноль часов тридцать минут нового года. Михаил вылез первым из снежной ямы и протянул руку Любе. Та встала и ветку не забыла. Судьба все-таки.
-- Ну что, идем домой? - спросила женщина, когда они еле выползли по крутому отвесу оврага.
-- Давай подвезу, у меня тут машина недалеко, - предложил Михаил.
-- Да и дом мой недалеко. Дойду пешком. Заодно согреюсь. А то промокла слегка. Полны валенки снега. Постой, я вытряхну, пока не растаял. Что-то я стала замерзать.
-- Это точно, - засмеялся мужчина. - И я замерз. В сугробе сырость и холод так не чувствовались. Давай все-таки в машину
И Михаил настоял на своем. Они уселись в теплый салон машины. Откуда-то на колени Любы прыгнула крошечная собачонка с задорно загнутым хвостиком, который дрожал явно не от восторга.