Было больно. Гордость внутри болела. Но мы жили день за днём. Уговаривали девочку, пытались подкупить её, говоря, что если она останется, то мы ей купим то-то и то-то. Покупки конечно, в рамках разумного, чтобы не быть лгунами. Подкуп, в данном случае, не считаю аморальным, потому что все средства хороши, когда нужно вырвать ребёнка из детского дома.
Глава 23. Как мы стали семьей
Когда гостевой режим заканчивался, а девочка на вопрос: "Останешься у нас жить?", отвечала: "Нет", я стала искать выход. Позвонила профессиональной приёмной маме, у которой 10 детей, чтобы спросить совет. Она сказала: "Я дам номер телефона хорошего психолога, он мне очень помог, когда с детьми были проблемы ". Я позвонила по номеру, который мне прислали. Ответил мужчина. Я описала проблему, что девочка не хочет оставаться, на что он ответил: "Может проблема в вас? Зачем вам так необходимо, чтобы ребёнок остался? Вам нужно принять ситуацию. И вообще, я не даю консультации по телефону. Приходите на приём. 2500 в час". Я опешила. Как это зачем, чтобы ребёнок остался? Во-первых, девочка не понимает что для неё лучше, во-вторых, мне жалко наших усилий! На приём я не пошла - я не хочу принимать ситуацию, я хочу её изменить! Тогда я позвонила директору детского дома. Она сказала, что это плохо, что девочка не хочет оставаться и что, по приезду, она серьёзно с ней поговорит. Потом я позвонила воспитателю Ани, которую звали Мария Георгиевна и пожаловалась ей на Аню. Воспитатель попросила позвать девочку к телефону и долго с ней разговаривала. Но и после этого разговора, ничего не изменилось, только Аня, отрицательно отвечая на тот же вопрос, смотрела виноватыми глазами. Эх! Я купила билеты на воскресенье, 29 мая. Помню последний разговор, перед отъездом, который опять закончился ничем. Меня одолевали мысли - зачем это всё? Столько сил потечено зря. И муж был мрачнее тучи. У меня оставалась надежда на директора детского дома, что она сможет как-то повлиять на девочку - может ударит кулаком по столу и скажет: "А ну, быстро поехала с ними!". Мы тихо, грустно, почти без разговоров, поехали на машине, потом на поезде. Всем попутчикам в плацкарте Аня рассказала, что она из детского дома, что ездила в гости и наконец-то едет домой. Меня эти разговоры возмущали, но я молчала. Девочка не понимала, что говорить всем о том, что ты из детдома не очень хорошо. Мы приехали в детский дом в девять вечера. Зашли в семейку и девочка, забыв про нас, тут же бросилась показывать своим подружкам обновки и подарки. А нам просто крикнула: "Пока" - и убежала. Мы постояли пару минут, перекинулись парой слов с воспитателем и пошли ночевать на базу отдыха. Настроение было упадническое.
Я молилась. Думала, может мы и не должны взять именно эту девочку - характер у неё не сахар! Потом смотрела на мужа - а захочет ли он ещё раз куда-то поехать, после неудачной попытки? Господи, помоги! Пусть всё будет по воле Твоей! Сами мы ничего не знаем - что для нас лучше. Утром мы пришли в детский дом, надеясь на помощь директора. Девочка ходила мимо нас, как будто мы мебель. У неё были свои заботы и дела. Никакого особого приветствия, никаких обниманий, вообще никаких эмоций в нашу сторону. В душе у меня всё ныло - как будто меня отвергают. Я пришла к директору. Она меня спросила о том, как мы провели время. Я обрисовала картину и рассказала, что девочка не хочет ехать к нам. Сейчас, уже имея опыт, скажу, что мне нужно был вести себя уверено - зайти к директору и сказать: "Я девочку забираю! Не хочет? Не важно. Поедет с нами". Но я сама была испуганной, неуверенной в себе и ничего путнего сказать не могла. Мне самой было непонятно - что для меня лучше. Директор вызвала Аню и при мне стала её спрашивать. Девочка молчала. Тогда она попросила оставить их вдвоём. Я ждала в приёмной. Потом дверь открылась, девочка убежала, а я зашла к директору. "Девочка не хочет к вам ехать. Я её спрашивала - почему, она отвечает, что папа сильно строгий" - сказала мне женщина. А потом добавила: "Я ничем не могу вам помочь". Я вышла из кабинета. Что делать? Я ожидала помощи, но её не было. Я пошла в семейку, муж сидел там на кухне и разговаривал с Марией Георгиевной. Этого воспитателя Аня любила больше других. Молодая женщина, лет тридцати пяти, с длинными светлыми волосами, голубыми глазами, очень серьёзным взглядом и таким же серьёзным тоном. Я рассказала им чем закончился мой разговор с директором и завела речь о билетах домой. Мария Георгиевна смотрела на нас с тревогой. Она сказала: "Не уезжайте, пока ещё ничего не решилось. Я поговорю с Аней, попробую вам помочь". Мы остались ещё на ночь. Мария Георгиевна вечером нам сообщила: "Я сказала Ане - ты поедешь с ними. Поняла? Она кивнула, значит поедет с вами". Я удивилась. "Езжайте завтра в опеку и оформляйте документы" - такое указание мы получили от воспитателя. "Но мы переступаем через голову директора," - ответила я. "А вы ей из опеки позвоните и скажите, что берете Аню" - парировала Мария Георгиевна. В душе зародилась надежда, но было всё равно страшно. На следующее утро, к девяти, мы поехали в опеку. Перед тем, как зайти в здание, я позвонила директору:- Валентина Ивановна, я сейчас возле опеки, мы туда идём, чтобы оформлять документа на Аню. (очень страшно мне было говорить эти слова). - А девочка согласна с вами ехать? - Мария Георгиевна сказала, что Аня согласна. - А вы сами слышали, как она это сказала? - Нет, я не слышала, но думаю, что девочка поедет. - Вы не слышали, но всё равно хотите ребёнка забрать? - Я решила, что пойду в опеку. - Я сейчас позвоню Марии Георгиевне и сама всё спрошу. - Хорошо. Муж стал меня допрашивать - что она сказала. Я передала разговор, муж стал нервничать, и возмущаться, что его это всё достало! То хочет, то не хочет. "Пошли в опеку!" - рявкнул муж. Я послушалась. В опеке нас встретили хорошо. Тоже расспрашивали о поездке. Я сказала, что время мы провели хорошо, но девочка не хочет ехать с нами. Но при этом мы всё равно хотим её забрать. Руководитель опеки спросила: "А если она закатит вам истерику в автобусе?" Я ответила: "Её истерик я не боюсь. Я их повидала за месяц". И это была правда. Тогда начальник позвонила директору детского дома и спросила: "Вопрос по Ане решён?" Видимо ответ был положительный, потому что руководитель опеки сказала, что сейчас же оформит нам приказ. Через 15 минут мы вышли из здания с приказом на опеку и лёгким сердцем. Поехали в детский дом, пошли в семейку, собрали вещи, игрушки, забрали ребёнка. Купили билеты. И поехали домой. Уже семьёй из трех человек. По дороге девочка спросила меня: "Почему мы должны были сделать так, как сказала Мария Георгиевна?". Я ответила "Потому что так будет лучше для всех". Я чувствовала радость и облегчение, но вместе с тем и страх. Как мы будем жить? Как уживаться? Как воспитывать ребёнка, не зная как правильно это делать? Позже я разговаривала с Марией Георгиевной, спрашивала у неё - зачем она всё это для нас делала? Она ответила: "Я видела, что тётя Катя не заберёт девочку, только нервы мотает, а Аня отказывает кандидатам. Потом ей будет 10 лет и её уже не захотят брать и останется она в детском доме. Я вижу, что происходит с девочками, которые выпускаются из детдома, ничего о жизни не зная. Аня хорошая девочка, вы хорошая семья, вы мне сразу понравились, я не хочу, чтобы она осталась в детском доме".