- Невозможно!
С другой стороны, решай тут, что невозможней - напрямик по гиблым местам, или по дорогам, блокированным белыми, а посланец вот он, сидит, глухариные косточки обгладывает.
- Напрямик? Через лес, через болота, через реки?
- Ну да. Не скажу, что легко было… Но надо было б - и ещё бы раз пошла.
Взгляд, конечно, был такой - неописуемый. Насте аж неловко стало.
- Тебе лет сколько? с какого года в партии?
- В какой партии? Да не состою я…
- Как так? Не состоишь, и по Розиному заданию попёрлась?
Настя как-то смешалась.
- Долго объяснять… Я не поэтому… ну, это заодно только. Я вообще-то в Москву еду. А зачем - вот об этом не спрашивайте, не отвечу. Лучше подскажите, как белых по дуге обойти, туда, где поезда уже ходят.
Иван покачал головой, пытаясь уложить в голове невероятный рассказ Насти.
- Знать бы, где они ходят… Лучше, наверное, к Балезино - ближе-то не стоит, рискованно. На тракте у нас…
- Слышала, разбойничают. Ну, я и без тракта… Главное, направление укажите. И под седло кого-нибудь…
Новую карту Насте сообразили быстро. Азартно подключились к обсуждению судачившие у печи деды, выяснилось, что через день всего собираются в Дубровку ездившие в Юрлу за кой-каким товаром, могут взять с собой, а оттуда укажут дорогу на Афанасьево, а от Афанасьева до Балезина уже по тракту доедет, там как будто сейчас тихо… Ну, как - тихо? Сейчас нигде не тихо, но бои сюда покуда не дошли.
- Будем надеяться, что и не дойдут, тяму у них не хватит и на Уфу, и на Вятку. Впрочем, если они и пожелают так распылить силы - им хорошую встречу тут готовят…
Настя скрипнула зубами - день проволочки её первым делом в расстройство ввёл, если не вовсе в ярость, да тьфу на них всех, наутро же отправится, тут если так посмотреть, много ли осталось-то… Ну, не мало, конечно… Потом махнула рукой, решила послушать. С другой-то стороны, удобно, если хоть часть пути с кем-то вместе пройти придётся, меньше плутать зато… И веселее… Тут, впрочем, странное дело - пока ехала до Камы, пока шла через болота - очень одиноко и тоскливо порой было, эти нелепые и страшные мысли, что одна осталась на белом свете, ни одного человека больше нет, и врагу бы злейшему - если б были у неё такие, то бишь, враги-то есть, конечно, но она их ни в лицо, ни по имени не знает - обрадовалась бы… А сейчас - вот, сколько хошь людей здесь, а так страшно от того, что говорить с ними - не пять минут, дорогу спросить и распрощаться, ведь расспрашивать они её будут… Разучилась будто с людьми говорить?
- Одно вот плохо - хорошего-то коня я тебе на смену найти не смогу. Хорошие у нас наперечёт, хороших уже фронту поотдавали, вот забираем у крестьян кляч, - Иван грустно усмехнулся.
- Ну, нет хорошего - давайте, какого есть. Никакого нет - ладно, вам-то в самом деле нужнее, пешком пойду.
- Пешком? В Балезино?
- Ну а чего? Куда деваться, если не на ком? Не на пса ж дворового седло одевать. Чего идти-то тут уже… Богомольцы по святым местам больше проходят.
- Ишь ты… Знаешь ли, ладно по тракту когда, а до Афанасьева-то тебе по бездорожью почти что. От волков-то как, тоже пешком? Бегом?
- Что я, волков не видела? Патронов, правда, уже не очень много осталось…
- А через речки как - вплавь?
- Так подо льдом же! Ну, где и полыньи… Это речки, что ли, сажень без малого? Не сахарная, короче говоря. Хватит меня пугать, а? одна вот пугала, пугала, не напугала чего-то.
Иван прищурился.
- А бандит встретится? Белые сюда не дошли, это правда, но другой швали разной хватает…
- Волков бояться - в лес не ходить. Волков на двух ногах, а шакалов тем более - так же.
- Слышали? - Иван обернулся к старикам, - а я тут каждый день выслушиваю то от одних, то от других, а вот кабы то, а вот коли сё… Слушай, Настя, может быть, с нами останешься? Несколько б нам таких Насть, и беляки на подступах развернутся.
И непонятно, то ли шутит он, то ли серьёзно…
Ну, получилось так, что Иван коня у неё купил. Выдал ей денег на покупку нового. Не описать даже, как бережно Настя складывала деньги в этот подаренный старой коми мешочек. Сроду не было у неё таких драгоценностей, те, что в корсет когда-то зашивала, теперь в сравнение не шли…
Вот что очень хорошо - дал ей Иван новые валенки взамен её, почти расползшихся. Это были вторые её валенки за путешествие… Ничего, девица в сказке семь железных башмаков сносила, а у неё всего лишь валенки раскисли…
- Иван, а что это значит - вспомнить Антипа?
- Да так… условный знак между нами, история одна… Смешная история, далеко и давно была. Как спутал нам все планы садовый сторож старичок Антип…
Ехали в две упряжки - одни сани, потяжелее, с двумя лошадьми, другие с одной. Настя ехала в тех, что запряжены двойкой, вместе с двумя дедами, третий сидел на козлах. В других санях ехала баба, везла с собой, кроме тюков с каким-то тряпьём, мешка крупы и мешка соли, молодую козу, которую, чтоб не замёрзла, одела в старую фуфайку. Смотрелось потешно. На козлах сидел её муж, хромой на обе ноги и кривой на один глаз, говорливый, не замолкал ни на минуту. Ехали весело, то и дело сани вязли в подтаявшем снегу, тогда все вылезали и толкали их. Настя не зря, конечно, боялась, что в дороге её будут наперебой тормошить и выводить на разговоры, но, впрочем, у них и меж собой находилось, о чём поговорить, не всё вокруг неё сосредоточено было.
- Так ты, говоришь, девка, не из большевичек? Ну, хорошо. Не бабское это дело. Да так-то и вообще не людское. Начёрта эти большевики взялись… Мы без них, что ли, плохо жили?
- Ты хорошо жил, так молчи, а другие не очень вот, - отозвался другой старик, у которого из кудлатой шапки торчал только нос с крупной бородавкой.
- Ну так конечно, если о голытьбе и пропойцах всяких говорить…
- А чего б и не поговорить о них, а? я вот виноват, что ли, у меня с батькой не так свезло, как тебе? Хозяйство-то батька развалил, а мы вот поправляй, как знаешь, а нас восьмеро, как знаешь, было, да всего двое парней-то. Тут крутись не крутись, а откуда чего возьмёшь, если нет ничего? Я вот с тринадцати годков на соседа батрачил, и много нажил? А на мне, кроме своего семейства, две сестры, девки-старухи, так и не взял никто, и куда я их? Родная кровь, из дому не погонишь.
- Ну, а я при чём? Почему мы с голытьбой своим-то кровным делиться должны? Чай, я свой хлеб и своих коров не украл, всё хозяйство моим же трудом построено.
- Да как тебе сказать-то, - отозвался с козел возница, - не так чтоб виноват-то ты ведь, а только тут Прохор Микитич прав, и никто не виноват, в каких он обстоятельствах на свет появился. Не твоя заслуга и не моя, что мы хорошее хозяйство от отцов наших получили, с хорошим-то хозяйством и руки и голова нужны, чтоб в порядке его содержать да хотя бы таким же сынам передать, а когда ты шиш да долги унаследовал - так хоть сторукий будь… Так что есть в этой мысли правда и даже немалая - чтоб всех нас в равное положение-то поставить.
- Да? Ну так становись! И последнее добро им отдай, может, весь мир накормишь, чего уж!
- Один-то не накормлю, - покачал головой старик, - да и чего мне отдавать-то шибко, сами нынче пояски затягиваем… А ты б, Панфил, бога не гневил, не прибеднялся. Получше многих живёшь. Вот уж верно говорят, кто сам нужды не знал, тот к чужой нужде глух.
- Это я-то, я-то нужды не знал?
- Приехали! - крикнули спереди, с первых саней, - вот развезло-то, а!
- Началась весна, дождались… - проворчал Прохор, выбираясь из саней.
- А что, - усмехнулся возница, - вот смотри, Панфил, и твои сани, и Митькины же все вместе вытягиваем. Сподручней вместе-то, а? твои сани, мои лошади, общие наши закупки, а без наших бы рук ты ковырялся тут?
- Ну, размудрился тут, с притчами… Это-то сравнивать нельзя…
Эти периодические остановки, видимо, не настолько дедов и огорчали, лишний повод поразмять ноги, перекурить, пособачиться не только между собой, но и с Митькой.
- Ну, ты, если так за большевиков весь…
- А где я тебе говорил, что весь за большевиков? Я только говорю, что есть верные мысли у них. Сильно-то каждый своим углом не поживёшь. Так бы вот, знаешь, и на войну б идти не надо было - не на тебя ж сюда прямо напали, а пускай они там, в своём Петербурге, сами разбираются, так?
- Ну, это-то сравнивать нельзя!
- А чего ж нельзя? Едино, либо тебя ничего, кроме твоего угла, не касается, и хата твоя с краю, либо всё касается.
- Девке-то, слышь, коня надо… Как думаешь, кто дать может?
- Ну, я б дал, да самому нужны. Хоть вдвое даже больше б за него давали, а никак. От своих тоже не отнимешь.