Нити, ведущие в Пермскую губернию, здесь тоже были, но нечёткие, оборванные. Оно понятно, не их отдела епархия, это-то Айвар притащил ей для общего ознакомления, а прочее ещё находится в работе.
Собрались, как начало темнеть - вечером у Кулехина, этого вот господина с пышной густой бородой волосок к волоску, еженедельное собрание благородного общества за игрой в карты, чаепитием и пением романсов, вот туда-то и планируется нагрянуть с обыском, как раз когда там соберётся весь предполагаемый цвет. Подходили к дому пешком - звук автомобиля, в этих тихих улочках редкий, может спугнуть. Особнячок небольшой, но очень красивый, отдаёт чем-то английским, жаль, в темноте этого толком не разглядишь. Окружён садом… вот тут-то и подстерегало их препятствие, которого просто не ожидали, предупредив о своём существовании издали громким злобным лаем. За решетчатой оградой носился туда-сюда, изнывая от неутолённой жажды кого-нибудь разорвать, огромный пёс.
- Так у него собака есть! Почему мы не знали?
- Так она всегда в доме была…
- Да не, в доме другая, шпиц, это и за собаку считать нельзя… А тут волкодав целый…
Чем это грозит - объяснять не надо было, собака во дворе давала отличную фору хозяевам - пока выйдут, запрут, расспросят у незваных гостей, чего им надо, можно успеть десять раз спрятать или уничтожить весь компромат и даже вывести кого-нибудь задворками.
- Что делать-то, положить собаку - это тоже… Животина не виноватая - это первое, а второе - если ничего не найдём, потом проблем за безобразие не оберёмся. Голову снимут…
Настя пинала носком сапога комья грязного снега. Как-то тупо получается. Вот из-за такой накладки… Ну да, понятно, всего не выведаешь… Александр ворчал, что лично он стрелять не будет, ему того сервиза хватило, Айвар наконец решил - будь что будет, пойдём культурно, двоих только надо поставить по другой стороне, на случай чего…
- А вы что, туда втроём пойдёте? Их там только про кого точно знаем, пятеро будет, плюс слуги двое здоровые мужики… И вот как-то не верю я, что у них оружия нет…
Это «втроём» было сказано, так подумалось, как большой комплимент, с неё-то что за боец…
- Погодите, - Настя наклонилась и подняла что-то с земли, - идея есть. Может, и не получится, конечно… У кого тут руки самые быстрые и ловкие?
- Ну, положим, у меня, - выступил вперёд Михаэль, словив недоуменный взгляд Айвара, который вслед за тем был переведён на Настю.
- Айда тогда…
Настя приблизилась к ограде первой. Пёс немедленно бросился к ней, срывая голос в яростном лае и сотрясая с каждым прыжком прутья кованой ограды. Настя даже помедлила, оглядывая решётку опасливо - вдруг не выдержит? Да ну, выдержит. Вон какие прутья мощные, льва бы в зоопарке, наверное, выдержали. Она подошла вплотную, Михаэль встал за ней немного в отдалении.
- Ну что, собака? Ну, куси-куси!
Как ни умён был, наверное, пёс - всё-таки, породистый, должен быть умным - всего он предугадать не мог. Когда он просунул оскаленную морду сквозь прутья решётки, намереваясь как можно скорее и крепче, именно, кусить, Настя крепко схватила его за уши.
- Михаэль, давай!
Не соврал. Да если б и соврал - тут бы хоть как научился такой ловкости и скорости, что сам бы потом удивлялся. Нащупав на ошейнике кольцо для цепи, Михаэль примотал подобранной Настей проволокой это кольцо к пруту решётки. Старательно, на совесть мотал, понимая, что вот он, неприкрытый, вопрос жизни и смерти. Смерти, если что, малоприятной.
- Ну, теперь живо!
- А он не того… не сорвётся?
- Сорвётся обязательно! Надолго ему какая-то проволока? Но нам этого, чтоб зайти в дом, должно хватить.
Выскочившие к дверям и бестолково столкнувшиеся в коридоре двое слуг - мужчина и женщина - сказать, что были в шоке от неожиданного громкого стука в дверь - значило ничего не сказать. Они и кожаных курток и строгих окриков Айвара испугались во вторую, если не в третью очередь, первый вопрос не - кто нагрянул в столь неожиданный час, первый вопрос - как. От этого шока они и не попытались задержать гостей на пороге, так и замерли двумя истуканами, отмерли с третьего, что ли, окрика. Им никто, впрочем, времени для докладов и приготовлений давать и не собирался, не гордые, так пройдём. Коридор, двери гостиной Настя почти не заметила, потом вспомнить в упор не могла, какие они были, даже в какую гамму, тёмную или светлую. Обстановка врезалась в восприятие, в память очень кусочно, рвано. Больше даже не краски - хотя вроде бы, что-то зацепило её взгляд в гостиной, какой-то знакомый узор, напоминал чей-то дом, но не вспомнить теперь, чей… Запахи. Запах кофе. Он был слабый, Айвар, например, говорил потом, что никакого кофе не почуял, вероятно, его пили утром, а сейчас-то пили чай. Но это был тот же запах, что в той, другой жизни, когда утром она выходила поздороваться с отцом, а он складывал газету и приветливо улыбался ей, и когда он целовал её, она чувствовала на его усах слабый след этого кофе… Уже от этого одного едва не стало дурно. Ваза на резном бюро позади одного из сидевших за столом. Похожая ваза была у тёти Ольги, да. Другая, конечно, больше, и… это, вероятно, искусная подделка. Он вскочил слишком резко - пожалуй даже, нарочито, театрально, у них было время забеспокоиться и понять, что что-то происходит, и даже - что именно происходит, ещё на стуке в дверь - его наверняка было слышно тут, и всполошённом несвязном лепете слуг. Ваза от толчка упала на пол и разбилась. Настя смотрела на отколовшийся кусочек узора. Вот по этому кусочку можно б было подумать, что ваза была та самая… Карты. Карты на белой скатерти. Это тоже знакомо, за игрой коротали долгие унылые вечера. Хорошо, рисунок у карт другой, не то, наверное, она так и провалилась бы в прошлое… Звуки. В другой комнате пела женщина. Пела сбиваясь, неестественно. Зачем? Чтоб показать, что у них тут в разгаре трогательный идиллический вечер для самых близких… Настя усмехнулась. Эту глупую французскую песенку на уроках поют. Тоже мне, утончённый романс. Верно, перепугавшись, она только её и вспомнила с ходу. Ну, не невежественной же красной голытьбе указывать им на фальшь?
Айвар быстро, чётко, спокойно распределял людей по комнатам - обыск, готовясь себе оставить гостиную, приняв на себя основной удар фальшивых недоумений и возмущений. Не ожидали - это уж верно… Всё же помог этот выигрыш времени, тут и минута многое решает. Однако какое-то беспокойство у них было, раз собаку спустили, вот и попрятать наверняка успели. Но едва ли глубоко…
Столбом, конечно, не стояла, смотрела, как Айвар выдвигает ящики и перебирает их содержимое, снимает со стен картины и ощупывает их рамы, и делала так же. Про тайники в картинах-то она и раньше слышала. Но нет, тут не тот случай. Не успели бы…
Что можно успеть за то время, как раздался стук? Ладно, может быть, и за то время, когда лай собаки стал особенно яростным и непрерывным? Если спрятали, то спрятали в этой комнате. Хотя возможно, ещё до этого спрятали где-то в доме. Айвар говорил, они распространяют через слуг и ещё через соседей, своих рук не марают…
Что чувствуешь, когда незваным приходишь в чужой дом, и так спокойно и деловито перебираешь чужие вещи? Ну… ничего такого особенного. Конечно, если б Настя была одна, она б, наверное, долго не могла решиться на что-то, и все движения её были бы деревянными и неловкими. Но с нею были старшие товарищи, которые личным присутствием напоминали, подтверждали это Право, и поэтому было легче. Конечно, за их спинами вечно она прятаться не будет, она с этой вот минуты учится идти с ними наравне…
Да, это в том числе и интересно - смотреть на вещи. Изучать жизнь человека. Фотокарточка, засунутая между корешками книг на дальней полке - чья? Женская… какая-нибудь пассия хозяина, убранная подальше от глаз ревнивой супруги? Старые письма в одном из ящиков… Настя пробежала их глазами, благо, знание французского позволяло. Ничего стоящего, действительно старое, времён далёкой молодости. В голову настойчиво стучалось - не там ищете, если эти граждане так хитры, не стали бы они прятать компрометирующие материалы там, где искать будут в первую очередь.