Помогла погода. Ветерок, гуляющий по сараевской котловине, изменил направление. Видимо, снайпер решил подогреть себе кофе. Легкий, почти невидимый дымок потянул из окна. Сергей буквально по сантиметру обшарил закопченную стену и обнаружил крохотное отверстие, над которым нависал кусок жести. Он еще раз попросил Ратко подразнить снайпера. Через несколько минут увидел в дыре блеснувшую искру и в ту же секунду услышал, как загрохотала каска по полу. Сергей мгновенно выстрелил ответно. Попал точно в отверстие. Ратко потом долго проверял, но выстрелов больше не раздавалось.
«Это ему за Кольку с Тамарой», — подумал Сергей, но почему-то не почувствовал никакого облегчения. На душе, как перед грозой, было пасмурно и тяжело.
«Нас стравили, а мы и рады убивать друг друга», — хмуро думал он.
Когда начинались артиллерийские обстрелы, сараевские сербы после каждого разрыва кивали головой в сторону мусульман.
— Мустафа, другарь наш, снаряды изводит, — говорили они. — Мы в школе вместе учились. У него по математике одни двойки были. А его к гаубицам поставили.
Когда обстрел прекращался, высовывали в окно трубу и кричали в сторону мусульман:
— Мустафа! Прекрати шуметь. Мы тут выпить собрались. Лучше приходи в гости, за хорошую стрельбу мы тебя салом угостим!
— Слободан, а Слободан! — выждав немного, ответно кричали с противоположной стороны. — Отдавай нам Сараево! Зачем тебе так много земли?!
— Так мы тебя зовем, зовем. Два метра для тебя всегда найдется!
В ответ вновь начиналась стрельба. Когда снаряд разрывался поблизости, начинали оживленно комментировать. И все сходились на одном, что это, конечно, не Мустафа, а какой-то египетский моджахед.
Как-то Сергей спросил у Ратко: почему их перестала навещать Милица? Тот неопределенно махнул рукой: ушла куда-то на акцию. Затем налил вина и, протянув Сергею, спросил:
— А что, Сергей, нравятся тебе наши девойки? Кто лучше, сербские или русские?
— Тебе лучше знать, — дипломатично уклонился Сергей. — Ты, я понял, можешь сравнивать.
Ратко рассмеялся и поднял руки:
— Беру ход назад! У Милицы был жених — Сретко Радович, — начал Ратко. — Он был командиром, а я у него — заместителем. Милица воевала в соседней бригаде. Его убили три года назад. Она сильно переживала, ходила потерянная. Ее перевели в другое место, и она стала выполнять другие специальные задания. Какие — я не знаю. Многие наши к ней, как это по-вашему, сватались, но она неприступна — твердыня. Эх, добра девойка, а ли не е моя! — Ратко развел руками. — Она на ту сторону, в Старый град раньше часто ходила. Один раз ее там арестовали, хотели расстрелять. Но французы из УМПРОФОРА освободили. Кстати, она тебе об этом не рассказывала?
— Нет, — ответил Сергей.
Ему не хотелось признаваться, даже самому себе: без Милицы жизнь стала обыденной и даже скучной. Здесь, на этом участке фронта, кроме редких перестрелок, ничего не происходило. Он ждал ее, и незаметно это стало главной целью его пребывания здесь, в Сараеве.
Она появилась через несколько дней под раскатистые удары грома. В тот день с утра над Сараевом стояла удушливая жара. После обеда над горой Игманд начала собираться гроза. Наливаясь темнотой, облака осторожно и будто нехотя попробовали голос, а потом уже не стесняясь, с треском и оглушительной пальбой будто скатывали в сторону города огромные пустые бочки. Беспорядочная и бестолковая стрельба по фронту стихла: обе стороны признали тщетность состязания с природой.
— Мы будем падать перед тобою ниц, если и далее ты будешь появляться под громовые раскаты! — воскликнул Сергей. — Настоящая Афина!
— Ну, этим у греков Зевс распоряжался, — засмеялась Милица. — А я была в Старом граде… — Милица на секунду замялась, словно не решаясь что-то сказать. — У мамы.
— Но там же мусульмане!
— Да, а что — нельзя? — улыбнулась Милица.
— Но тебя могли схватить!
— Руки коротки. Я слышала, и ты принимал участие в акциях.
— Да какие это акции, так — баловство.
Приезд Милицы совпал с ее семейным праздником, сербы его называют Кресна Слава — Ильин день. Решили устроить ужин, но не в бункере, а в доме, окна которого выходили на нейтральную полосу. В оконный проем было видно, как огромная огненная пасть грозы уже заглотила полгорода и, грохоча, приближалась все ближе и ближе. Ветвистые молнии рвали небесную плоть, будто хотели пробить и высветить для шедшего вслед грома торную дорогу. Сергей смотрел на своих новых друзей, на сидящую рядом Милицу и видел, как в ее больших глазах вспыхивали и тут же пропадали крохотные молнии. Когда небо сотрясал гром, она хватала его за руку и громко, как ребенок, вскрикивала. Ратко обносил всех кружками с вином и говорил, что это дары Ильи Пророка, которого он здесь представляет. Все были возбуждены и говорили какие-то возвышенные слова.