— Простите, ваш суп очень вкусный, но я не голоден, — он улыбнулся, но было видно, что это даётся ему с трудом.
***
Мокрые вещи гостя, собственноручно им выстиранные, покачивались на верёвке возле печки. Девушка то и дело их задевала, но в отличие от Аншеля, который ворчал, что это похоже на табор, быстро привыкла к временному неудобству.
После ванны Луи обсыхал возле огня, завернувшись в старое лоскутное одеяло, из-под которого выглядывали только его голова и жилистые ноги. Теперь от него пахло дёгтем и хозяйственным мылом. Ссутуленная спина была округлой, как панцирь черепахи. Пламя отражалось в пепельных глазах, но уже не могло их зажечь.
Таким Азмария увидела гостя, когда принесла ему одежду прежнего хозяина дома, и у неё вновь сжалось сердце.
Луи давно ушёл с кухни, а ей всё казалось, что он по-прежнему сидит возле огня. Он попросил разрешения сходить наверх, и девушка вновь подумала о шпионаже, но ответила положительно. Что сверху, что снизу вид был один — горы и снег.
По скрипучим ступенькам Азмария поднялась на второй этаж и сразу увидела гостя. Свет керосиновой лампы резко выделял из окружающего сумрака его лицо, ладони и рукава полосатой пижамы, которая явно была ему не по размеру и чудом не расходилась на груди. Луи придвинул стул к широкому деревянному подоконнику. Похоже, его не пугало наличие за спиной четырёх закрытых дверей.
Он медленно отпивал чай из аккуратной белой чашки, но повернулся на шаги девушки. Весь день от него веяло испугом и подавленностью, но в этот раз он не изменил расслабленной позы и даже приветливо улыбнулся. Это была не попытка вопреки тяжёлым чувствам растянуть губы до ушей, а искренняя, настоящая улыбка, берущая начало в сиянии глаз.
— Здесь тихо по вечерам, — сказала Азмария первое, что пришло в голову, чтобы просто начать разговор.
— В горах всегда так. Может, хотите присесть? Я могу второй стул притащить. Этот я взял из пустой комнаты. Надеюсь, вы не против.
— Всё в порядке, — девушка заняла освободившееся место. «Иногда мне кажется, что он слишком вежлив для солдата».
Гость бесшумно поставил рядом второй стул, и некоторое время они молчали.
— Вас что-то беспокоит? — наконец, спросила она.
— Многое. Простите меня за то, что было сегодня утром. Я не хотел, чтобы так получилось.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, что я ревел как ребёнок, — он грустно усмехнулся. — Вам наверняка не нужны чужие проблемы. Я скоро уйду, чтобы вам не мешать. Простите, что доставил столько хлопот.
«Вот он куда загнул, — Азмарию бросило в холод. — И зачем я только это спросила? Он ведь снова замкнётся в своей раковине».
— Наверное, вы слишком долго сдерживали свои чувства, вот они и вырвались наружу. Мужчины постоянно так делают. Одна моя подруга говорила: «Смейся, если тебе весело, грусти, если грустно, и плачь, если хочется плакать. Иногда, чтобы вновь рассмеяться, нужно сначала расплакаться. Смех звучит лучше, когда тебе смешно, а не когда ты пытаешься скрыть за ним свою боль».*
— Не везде можно плакать, Азмария. Как мужчина, я проявил слабость.
— Не беспокойтесь, кроме меня этого никто не видел, — она немного кривила душой. — Все мы люди. Когда вы пришли сюда, то были как ледышка. Чтобы дойти до нашего дома, вам потребовалась огромная сила — не только физическая, но и духовная.
— Почему вы стали монахиней? — выдержав паузу, спросил Луи.
— Я хотела быть похожей на одну мою близкую подругу, почти сестру, а она была монахиней-экзорцистом, да и атмосфера к этому располагала: в двенадцать лет я попала в монастырь. Битвы с демонами мне не очень удавались, и я поняла, что могу быть простой монахиней, заниматься социальной работой. Это моё призвание.
Азмария тяжело переживала каждую жертву. Экзорцисты часто не успевали всех спасти, в особенности если сам человек призывал демона, и ей казалось, что это происходит по её вине. В сознании прочно въелась мысль, что она всем приносит только несчастье. Девушка надеялась, что со временем это пройдёт, что она привыкнет, но в итоге пришлось смириться с мыслью, что справляться с постоянными стрессами она не в силах.
— Такая хрупкая девушка и сражалась с монстрами! — удивлённо присвистнул мужчина. — Куда катится этот мир… Вы и в Бога верите? — неожиданно спросил он.
— Конечно. А вы?
Луи фыркнул:
— Нет, я не верю.
— Это не значит, что Он не верит в вас. Возможно, вы через многое прошли и утратили веру в Него, а может, никогда и не верили, но Он всё равно присматривает за всеми нами и помогает в случае беды.
— Простите, сестра, но звучит неубедительно.
— Не в моих силах кого-то переубеждать, — пожала плечами Азмария.
Гость спросил, почему она живёт в горах, и пришлось рассказать ему о приюте.
— Не боитесь, что немцы придут к вам быстрее, чем люди из церкви? — он так сжал чашку, будто хотел, чтобы та разлетелась вдребезги прямо в его ладонях.
— Боюсь, но верю.
Его брови поползли вверх. «Как можно быть такой беспечной?» — читалось в его взгляде.
— Вы даже не спросите, кто я и что делал в горах?
— А вы хотите рассказать? — он отрицательно помотал головой. — Ну вот. Если захотите, то сами расскажете. Ладно, я пойду, — она забрала у него пустую чашку. — Вам необязательно уходить специально. Если хотите остаться — оставайтесь, я вас не гоню.
Комментарий к Часть 2. Боюсь, но верю
*Цитата Розетты Кристофер из аниме.
========== Часть 3. Угроза спокойствию ==========
— Не смотри и вообще уйди отсюда! — донёсся из коридора сердитый голос Аншеля.
Пальцы Азмарии соскользнули с клавиш, вызвав немилосердную трель. Она поморщилась и крутанулась на табурете. «Что там у них случилось? Ведь только что спокойно разговаривали».
Девушка быстрыми шагами приблизилась к двери и выглянула в коридор. Луи смеялся, запрокинув голову, а мальчик пытался вытолкнуть его из своей комнаты. У гостя был живой, заразительный смех, и Азмария сама невольно улыбнулась. «Для человека, который умеет так смеяться, не всё потеряно».
— Что случилось? — с любопытством спросила она.
Красного Аншеля как ветром сдуло. Дверь в его комнату мгновенно захлопнулась, и девушка перевела вопросительный взгляд на Луи.
— Я хотел посмотреть на его рисунки, а он разозлился, — мужчина виновато поскрёб затылок. — Наверное, я ему не нравлюсь.
— Не думаю, что это связано лично с вами. Он вообще не доверяет незнакомцам.
— Ещё как связано! — донеслось из-за двери. — Пусть не ходит где попало!
Луи хмыкнул. Было заметно, что он не согласен с обвинением, но в серебре его глаз Азмария прочитала: «Простите, вам я помешать не хотел».
— Не обращайте внимания, — шёпотом сказала она. — Он подуется и перестанет.
— Я всё слышу!
— Вот и сиди тихо, как мышка, — девушка собиралась вернуться к прерванному занятию, но мужчина остановил её неожиданным вопросом:
— Что вы будете делать после того, как закончите играть на пианино?
— Готовить обед, наверное. А что?
— Можно вам помочь? Мне неудобно, что я уже второй день живу у вас и ничего не делаю, к тому же мне скучно.
Картошка мелькала в руках Луи, как узоры в калейдоскопе, и Азмария без долгих раздумий доверила ему эту работу, а сама занялась морковью. Засучив рукава, она мыла овощи в железной миске. Вода от соприкосновения с грязным корнеплодом темнела, но девушку это не пугало.
— Где вы научились так хорошо чистить картошку? — будто бы невзначай спросила она. «Все знают, что это заставляют делать в армии. Интересно, как он выкрутится?»
— Меня мама учила, — чуть помедлив, ответил гость. — А где вы научились так хорошо петь?
— Разве я при вас пела?
— Вы довольно часто что-то напеваете себе под нос. Вот даже сейчас.
— А я и не замечаю, — Азмария смущённо улыбнулась. — Наверное, меня тоже мама учила. Я почти её не помню, но у меня в памяти сохранилась её колыбельная.