Мэнн вошел в подъезд следом за Джорджиной, и оба сели в лифт, поездка в котором являлась предприятием довольно рискованным, так как лифт по древности часто ломался. Но инспектора перспектива застрять в лифте нисколько не пугала, поскольку он, будучи прирожденным гонконгцем, никогда не испытывал клаустрофобии, ибо привык, что в городе ради экономии места строили в основном маленькие и тесные помещения. Зато иностранцы в таких домах казались сами себе неестественно крупными и чувствовали себя неуютно. Это не говоря уже о том, что на лестничных площадках здесь разило мочой, а жильцы имели обыкновение, не трогаясь с места, перекрикиваться со знакомыми, жившими на других этажах. Что же касается Мэнна, то он, помимо всего прочего, не возражал бы посидеть пару часиков в тесном, как шкаф, лифте наедине с такой привлекательной особой, как Джорджина Джонсон.
Но на этот раз ему не повезло, ибо лифт доставил пассажиров на нужный этаж без малейшей заминки, и они оказались на хорошо освещенной лестничной площадке, куда выходили двери четырех квартир. Справа в конце коридора находилась еще одна дверь, ведшая на балкон с видом на задний двор. Одна из квартиранток развешивала на балконе выстиранное белье. Увидев Джорджину и Мэнна, она прекратила работу и, выпучив глаза, молча на них уставилась.
Джонсон отперла дверь и ввела гостя в апартаменты. Детектив огляделся. В квартире стояла полная тишина, нарушаемая лишь звуком воды, капавшей из крана на кухне. Помещение показалось Мэнну неухоженным и каким-то обшарпанным, хотя обитавшие здесь три женщины предпринимали, несомненно, некоторые усилия, чтобы придать обстановке хотя бы подобие комфорта и уюта. При всем том в апартаментах было пыльно и душно, почти полностью отсутствовало естественное освещение, а витавшие в воздухе ароматы не отличались приятностью, так как пахло здесь по преимуществу сырым бельем и гниющим линолеумом. В гостиной около барной стойки помещались несколько стульев. Еще два стула из ротанга стояли у стены, но, судя по дыркам в сиденьях, для отдохновения отнюдь не предназначались. В гостиную выходили две двери. Джорджина открыла вторую от входа, вошла в комнату и торопливо набросила простыню на разобранную постель. Признаться, ее неаккуратность несколько удивила Мэнна.
Справа от кровати в комнате находился одинокий сосновый гардероб с рядами полок. В комнате доминировали два больших окна в противоположной от двери стене. Даже ночью в комнате было светло от неоновой вывески, полыхавшей на доме через дорогу. Мэнн подумал, что днем в этой комнате наверняка очень жарко. Комната — да и вообще вся квартира — была спроектирована из рук вон плохо. Гостиная, где требовался солнечный свет, стояла темной круглые сутки. Спальня же, нуждавшаяся в прохладе и полумраке, была душной и жаркой и обладала даже избыточной освещенностью.
Черт бы побрал этот проклятый фэн-шуй.
— Прошу извинить за беспорядок. — Джорджина, опустив голову, стала со всей возможной поспешностью прятать разбросанные по комнате предметы женского гардероба.
— Не беспокойтесь на этот счет. Мне лично аккуратистки никогда особенно не нравились. В их присутствии я чувствую себя неадекватным.
Она робко подняла глаза и благодарно улыбнулась. Мэнну на мгновение показалось, что у него от сочувствия защипало в глазах, и это состояние было для него внове.
«Черт! — подумал детектив. — А вот этого мне уж точно не надо. У меня совсем другие задачи».
Тут ему пришло на ум, что он, вполне возможно, испытывает к ней в своем роде отеческие чувства. Но это испугало ничуть не меньше.
Джорджина отвернулась, чтобы поднять и спрятать последний находившийся на виду интимный предмет гардероба, а именно — так называемый бюстгальтер-балконет 34С размера. Мэнн уже успел украдкой рассмотреть пришитую к лямке этикетку. Но вряд ли подобное любопытство можно трактовать как отеческое…
— Приятная комнатка. — Он приложил максимум усилий к тому, чтобы изгнать из голоса саркастические нотки.
— Нормальная. — Джорджина открыла гардероб и вытащила дорожную сумку и небольшой розовый чемодан. — Только ночами довольно шумно. Строители работают. Скажите, в этом городе стройки когда-нибудь останавливаются?
Джорджина положила сумку и чемодан на постель перед инспектором. Определенно она все еще чувствовала себя не в своей тарелке.