— Мсье, не желаете ли цветы?
Белые. Молодые. Старшему не больше двадцати лет. Он протягивает ему цветы. Вот он улыбнулся, и волнистые светлые волосы вздрогнули на плечах. Щеки и нос усыпаны веснушками. Синие глаза, на голое тело надета женская рваная кофта.
— Любовь, — парень протянул Кронго цветок.
Девушка с ним рядом обняла парня за шею, осторожно провела языком по его веснушчатой щеке. На ее груди болтается медальон. На красном фоне — черный силуэт негритянки.
— Мсье, это мои друзья, — парень, поднял руку, и Кронго заметил на ней металлическую цепочку, несколько раз обмотанную вокруг запястья. — Это Фред… Фред, поклонись… Это Генри… Это Памела, самая красивая… Это Роман… А вот это…
Он провел своей девушке по губам, и она ласково укусила его за палец. Лицо ее было некрасивым, с маленьким, чуть загнутым книзу носом, мелким ртом. Но выделялись глаза — огромные, янтарно-желтые, матово ускользающие из-под удивленно вскинутых ресниц. За ней, медленно ударившись о гранитную набережную, встала волна, на мгновение застыла в брызгах, грязных от песка.
— Ее зовут Дана, меня Стив, — парень погладил Дану по затылку, она поклонилась.
Худые ноги Даны были по-детски чуть утолщены в коленях, вокруг бедер туго обмотана чисто выстиранная желтая тряпка, светлые волосы собраны на затылке в жгут.
— Мсье, возьмите этот цветок… — губы Стива иногда как-то странно подпрыгивали, съеживались, распрямляясь между каждым словом. Будто его кто-то начинал гладить по пяткам, щекотать, и он испытывал удовольствие — но продолжал говорить. — А как зовут вас? О, мсье…
— Меня? — Кронго помедлил. — Меня — мсье Маврикий.
— О, мсье… Простите, мсье… Можете не говорить…
— А… что вы хотите?
Кронго не понимал, почему этот странный разговор не удивляет его — как будто так и должно быть.
— О… что мы хотим… — Стив посмотрел на подошедшего негра-патрульного, высоко поднял обе руки. Солдат улыбнулся, перекинул с плеча на плечо автомат. — Дружба! — Стив улыбнулся. — Привет, друг!
Солдат спокоен. Он принимает все как должное.
— Любовь! — Стив повернулся к Кронго. — Мсье Маврикий, учтите, я всегда буду теперь называться… — губы его вытянулись трубочкой, будто его сейчас пощекотали особенно приятно и он предвкушал слово, которое скажет. — Я всегда буду называться Карел. И зовите меня, пожалуйста, Карел. Кей, эй, ар и эль. Это в честь моей девушки. Дана!
Блондинка улыбнулась.
— Она славянка, и Карел — имя ее деда. Отец ее миллионер, но она сделала усилие и отреклась от него. Правда, у нее теперь нет денег, зато у нее целый мир. Возьмите же цветок.
Кронго пришлось взять красную растрепанную гвоздику.
— Простите, мсье, — Стив встряхнул головой, убирая со лба волосы. — Вы верующий?
Дана снова тронула языком его щеку.
— Не знаете, — Стив улыбнулся. — И я не знаю. Вернее всего, я неверующий. По крайней мере… как… как остальные. Но я верю в освобождение от страданий. Это моя вера, которой я поклоняюсь благочестиво и свято.
— Дукха, — сказала Дана. — Дукха-самудая… Дукха-ниродха… Дукха-ниродха-марга…[1]
За ее плечами снова встала волна.
— Что она? — спросил Кронго. — Это что-нибудь значит?
— Примерно то же, что сказал я, — Стив прищурил глаза. Отставшие от общего потока завитки волос за плечами Стива прыгали на ветру.
Кронго заметил, что одна из девушек, смуглая, хорошенькая, в упор смотрит на него.
— А если страдание есть, от него нужно бежать, — Стив кивнул Дане, взял у нее сигарету, жадно затянулся. — Уезжать, улетать. Чур нас, чур от страданий. Нужно освобождаться от них, мсье, всеми способами. И не искать это освобождение, где искали раньше, — в женщинах, карьере, деньгах. Если деньги — причина страданий, нужно освобождаться от денег. Если женщина — причина страданий, нужно отказаться от женщины. Если суета — причина страданий, нужно избегать суеты. Мы приехали сюда в трюме, без денег, без билета. Мы не голодали, не мерзли, были спокойны и счастливы. А здесь нашли страдание. Страдание, суету, желание утвердиться. Вам не скучно меня слушать?
— Нет, — машинально сказал Кронго.
— Памела смотрит на вас, — Стив улыбнулся.
Памела — хорошенькая. Памела — это хорошенькая.
— Извините, что я с вами так откровенен. Памела недавно с нами. Она еще не привыкла. Она хочет стать гитанисткой. Может быть, мы сможем ей помочь. Но это очень трудно. У нее не хватает чистоты.
— Гитанисткой? — Кронго вдруг вспомнил об Альпаке. Почему?
1
«Есть страдание, есть освобождение от страданий, можно освободиться от страданий, есть правильный путь к освобождению от страданий» — одно из положений буддийской религии