– Идем на обед? – Я с надеждой взглянула на Кеннета.
Тот как-то сразу погрустнел, зато встрепенулась Мариса.
– Идем. – Она прищурилась и уточнила: – На традиционный обед со встречающей.
– А это обязательно?..
– Да. – Она воинственно уперла руки в бока. – Придется потерпеть.
Сказано это было таким тоном, будто исключительно ей меня терпеть, а никак не наоборот.
– Обед – часть подготовки к тесту, – вздохнул Кеннет. – Я забыл про эту дурацкую традицию.
– Она не дурацкая, – возразила Мариса, – женское сообщество ее свято чтит.
– Свято… что? – поперхнулась я.
– Чтит! – тоном «ну что за дура» отчеканила она. – Свято чтит!
Офигеть. Ну не до фанатизма же! «Терпеть», «чтить»… Тоже мне, великомученица Мариса. Вот-вот нимб засветится.
– А остальные встречающие… Ну те, кому с женским сообществом не повезло…. Тоже «свято чтят»?
Или у них все-таки можно отпроситься с традиционного, чтоб его, обеда?
– И какое мне дело до остальных? – Мариса надменно изогнула бровь.
Так и думала. Ей просто захотелось испортить нам с Кеннетом планы! А мне теперь придется давиться незнамо чем в обществе гламурных девиц, к которым я к тому же не прошла отбор – по официальной версии. Я скорчила кислую мину, Мариса развернулась и направилась прочь.
– Хорошо, что тест бывает только раз в жизни! – Кеннет отлип от фонаря, шагнул. Моего виска коснулись горячие губы, чуть ниже талии легла его ладонь. – С меня тогда ужин. И завтрак. Договорились?
– Нет. Ты опять все забыл, – обиженно буркнула я, – перед тестом есть нельзя.
– Так вот почему меня тогда на менталиста стошнило, – задумчиво протянул он, я округлила глаза. – Шутка…
Блин! Опять я попалась.
– Еще немного, – крикнула за кустами Мариса, – и мы опоздаем!
Да-да. И нас расстреляют. Розовыми бантиками. Или хлопушками с конфетти. Я поспешила к выходу из сквера. Впереди мелькала Марисина спина, все больше отдаляясь. Пришлось прибавить шаг. Стерва! Мало того, что я с ней идти не хочу, так еще и догонять надо. Шли мы молча. Лишь перед гигантским домиком для Барби – пристанищем женского сообщества – Мариса неожиданно заговорила. Точнее, процедила:
– Веди себя прилично. Сиди спокойно и ешь молча.
– Когда это я неприлично себя вела?
– Я предупредила. – Взгляд мне достался испепеляющий, руки невольно потянулись проверить, не загорелись ли мои волосы. – Ляпнешь хоть что-нибудь, я тебе жизнь испорчу так, что никаким твоим заклятым подружкам не снилось.
– Знаешь что, – взвилась я, – сейчас вообще ни на какой обед не пойду.
– Пойдешь.
Она взмахнула рукой, и мне в спину ударил ветер. Резкий и настолько сильный, что сорвало с места и впечатало в столбик у калитки. Не больно, но ощутимо. Выглядело так, будто я ускорилась и не вписалась в поворот. Мариса продефилировала во двор, замерла и бросила через плечо:
– Доставку до двери организовать?
Нет-нет, я сама… Психанет и прибьет еще.
Внутри дома по-прежнему царила девичья идиллия: розово-белое, воздушно-зефирное и сверкающее. Над цветами в вазах и горшках витали клубнично-ванильные ароматы, откуда-то доносилась не менее сладкая музыка. В кухне-гостиной уже все были в сборе – семнадцать ослепительных в буквальном смысле девушек и их подопечных. Хорошо хоть, гостей блестками не посыпают при входе, чтобы лучше в интерьер вписывались. Нас поприветствовали аплодисментами, свистом и чьим-то голодно-утомленным: «Наконец-то».
Народ сидел за накрытым столом, два места во главе которого пустовали. Без вариантов – наши. Рядом и у всех на виду! Я внутренне сжалась, Мариса по-королевски грациозно опустилась на один стул и намекающе похлопала по второму, пустому. Доставки до него хотелось еще меньше, чем до крыльца, поэтому я нацепила улыбку и села. Мариса проследила за моим приземлением, в ее красиво подведенных глазах плеснулось то, что моя мама называла «последним китайским предупреждением». Господи, вот не могли тут первокурсников за отдельный стол усадить?.. Как детей на взрослых вечеринках! Чтобы хватануть пару печенек и с чувством выполненного долга убежать доедать их во двор.
– Традиционный обед объявляется открытым! – торжественно подняла бокал красивая девушка, будто сошедшая с обложки. – Наш председатель скажет речь?
– Нет, – ровно отозвалась Мариса, – я же помню, ее хотела произнести ты.
Та просияла и с чувством заговорила о судьбоносном завтрашнем дне, прекрасном будущем и о том, что форма любого цвета хороша, особенно если к ней ответственно подойти. Ну да. Знаю такую ответственную. От формы только название осталось. И цвет.