— Правильно ли я понял, монсеньор, — однажды спросил он, — что вы учились в одном из лицеев Парижа, прежде чем были призваны в армию?
— Да, монсеньор граф.
— И чему, в частности, вы обучались там?
— Литературе, античной и современной, математике и физике — в той мере, в какой они соответствовали современной жизни и современным профессиям, — и, конечно, иностранным языкам.
— И как долго вы обучались там, чтобы усвоить столь разнообразные знания? — Даже если в голосе графа и прозвучала ироническая нотка, то лейтенант не заметил ее.
— Я должен был учиться шесть лет, монсеньор, но не окончил лицея, потому что был призван в армию. Хотя моя профессия достаточно важна, чтобы закончить образование.
— И что это за профессия?
— Такая же, как и у моего отца, — профессия юриста.
— О да, конечно. Вы говорили мне, — Граф с сожалением подумал о том, что молодой человек выбрал столь буржуазную профессию, но если здраво рассудить, то все профессии являются буржуазными. Он вздохнул и напомнил Филиппу, что они собирались сыграть в шахматы.
Дети в Темперли между тем жаждали увидеть Романтичного француза мисс Черитон и услышать из его собственных уст историю о нападении на Пустоши. Когда Сара посчитала, что раненый достаточно окреп, чтобы выдержать подобное нашествие, она решила навестить вместе с детьми старого эмигранта.
Но конечно, для Сары и ее детей было немыслимо отправиться к нему без Мелиссы, а потому в маленький дом мисс Черитон снова была отправлена карета с запиской. На этот раз мисс Черитон решила сопровождать свою племянницу, чтобы своими глазами убедиться в выздоровлении француза.
Сара с гувернанткой и дети пошли через парк, а мисс Черитон и Мелисса, подъехав к дому в экипаже, обнаружили, Что мистер Бьюмонт и Филипп, которого брил цирюльник, находятся наверху, а Софи Форсетт занимается с графом французским языком.
На самом деле у мисс Софи не было никакой нужды учиться французскому у графа: она и так прекрасно им владела. Но это давало ей возможность зайти к Жанне на кухню и незаметно сунуть деньги под вазу, стоящую на камине. Софи была мягкой, добросердечной девушкой, и это было все, что она могла сделать для утешения старого эмигранта.
Филипп выглядел более красивым, чем обычно, когда спустился вслед за мистером Бьюмонтом вниз, склонился над ручкой Мелиссы, а затем ее тети и сделал им комплименты в своей обычной красноречивой манере по поводу их внешности и нарядов. Его лицо отличалось интересной бледностью, а повязка вокруг коротко остриженной кудрявой головы придавала ему еще более романтичный вид. И когда из маленькой гостиной вышла Софи, закончив свои занятия, Мелисса кисло отметила про себя, что молодой француз приветствовал ее с таким пылом, будто она была самой красивой девушкой в округе. Мелисса вспомнила отзывы Тэма о французских офицерах в Доувертоне и о том, что они не относятся серьезно к девушкам, не имеющим денег, и взглянула на мистера Бьюмонта, чтобы посмотреть, как он воспринимает встречу между его новым другом и девушкой, из-за которой он приехал в Дав-Тай. Но Бьюмонт лишь мрачно улыбался, слушая чепуху, которую нес Филипп. А когда вошла Жанна и сообщила, что ее светлость и дети переходят через деревенский мост, все встали и пошли их встречать. В этот момент мистер Бьюмонт и Мелисса на минуту остались одни. Он не смог удержаться от замечания, сказав с ироничной усмешкой, что Филипп Кадо — опасный парень для леди. Мелисса с ним согласилась.
— Он высказывает всем такие восторженные комплименты, — добавила она. — Даже самым некрасивым…
Бьюмонт задумчиво посмотрел на нее и не стал делать вид, что не понял направленности ее высказывания.
— Но никто из друзей мисс Софи не считает ее некрасивой, — заметил он. — Ее лицо отражает ее характер — самый замечательный из тех, которые я встречал у молодых девушек ее возраста.
«О, дорогой! — подумала Мелисса. — А ветер и на самом деле дует в этом направлении!» Вслух же снова выразила согласие, хотя глубоко внутри еле сдерживала слезы.