— Вы очень самоуверенны, Генри. Вы не понимаете, что в жизни, слава Богу, есть вещи более важные, чем деньги.
— Я их не знаю! Деньги доставляли мне все, чего я желал… до сих пор.
— Что будет, если вас обвинят в соучастии?
— Пока неизвестно. Все поручено Лейкеру. Я рискую провести два года в тюрьме…
Внезапно ужаснувшись, он посмотрел на жену.
— Я не смогу этого вынести, Эмилия. Я не смогу!
— Мы все расплачиваемся за свои ошибки и свои удовольствия. Для такого человека, как вы, потеря положения — уже кара. Нью-йоркское отделение банка, несомненно, будет счастливо вас принять впоследствии…
— Если я попаду в тюрьму, будьте уверены, никому больше не будет до меня дела. И это еще не все. Эмилия, инспектор вернется к вопросу о моем алиби. Если он сможет обвинить меня в убийстве, он это сделает!
Рикар вздохнул и налил себе рюмку коньяка.
— Я был дома в воскресенье вечером, вы это знаете…
— Вы вышли в половине десятого. Ригби не будет этого отрицать, так же, как и я. Когда вы вернулись, я не знаю: у меня разболелась голова, и я рано поднялась к себе в спальню…
Она умолкла, увидев, как гневно вспыхнули его глаза.
— Я скажу правду, если меня спросят, Генри, не требуйте от меня невозможного.
Пораженный, он запротестовал:
— Но, Эмилия… Вы хорошо знаете, что я отсутствовал не больше получаса, может быть, три четверти часа. Я прогулялся и…
— И во время прогулки позвонили Сильвии, не правда ли? Это вы ей звонили сразу после ужина? Вы сказали об этом инспектору?
— Да, Эмилия. Мне не было никакого смысла скрывать…
Рикар посмотрел на свою жену долгим суровым взглядом.
— Вам известно, что уже в одиннадцать я был в своей спальне, вы сможете им это сказать, не так ли?
Она нахмурила брови, удивляясь своему спокойствию и своему безразличию.
— Я вас не видела. Мне удалась та смелая ложь с брошью, но больше мне не позволят лгать безнаказанно. По правде говоря, Генри, я не видела вас с половины десятого вечера в воскресенье до завтрака в понедельник. Вы, разумеется, были у себя в комнате, но я не могу в этом поклясться. У нас отдельные спальни, и я бы не заметила, если бы вы даже отсутствовали всю ночь!
Рикар выпил коньяк и поставил рюмку на блюдо. Вошел Ригби со свежими тостами. Глядя на его невыразительное морщинистое лицо, можно было подумать, что он не читает газет.
— Ригби, вы помните, в котором часу я поднялся в свою спальню в воскресенье вечером?
Увидев, как взгляд серых бесцветных глаз старого метрдотеля, как бы в поисках ответа, блуждает по столовой, он подумал: «Боже мой, и этот мне не поможет!»
— По-моему, сэр, вы поднялись наверх в одиннадцать с четвертью. Когда я шел на галерею, я видел полоску света под вашей дверью. Как же, прекрасно помню, сэр!
Рикар улыбнулся.
— Спасибо, Ригби. Я хотел проверить, не ошибся ли я.
Слуга ушел.
Рикар провел рукой по волосам. Свет надежды загорелся в его глазах, когда он подошел и сел рядом с женой.
«Она держится с видом превосходства» — подумал Рикар, забывая, каким плохим мужем он был.
Он взял ее маленькие холеные руки в свои.
— Дорогая… трудно просить вас об этом… но вы окажете мне огромную услугу, если заявите инспектору, что ночь с воскресенья на понедельник я провел в вашей спальне. Сильвия была убита в половине второго ночи, важно именно это время, вы понимаете?
— Конечно, я это сто раз читала в газетах. Однако, вы могли быть в своей комнате в одиннадцать, но позднее уйти из дома, не так ли? Я могла не услышать, как вы выходили, особенно, если вы прошли через дверь библиотеки, прямо в сад.
Она посмотрела на него, и он прочел в ее серых глазах всю горечь, все тяжкие страдания почти тридцати совместно прожитых лет. Он пожал ей руку и встал.
— Вы подозреваете меня в убийстве Сильвии?
Эмилия опустила глаза.
— Сама не знаю, Генри! Будущее покажет, но больше не заставляйте меня лгать.
С глазами, полными слез, она встала.
— Вы на меня очень сердитесь, Генри?
— После тридцати лет совместной жизни вы все еще плохо меня знаете.
— Ошибаетесь, Генри. Просто я на все закрывала глаза. Если бы я видела вас таким, какой вы есть, я не могла бы продолжать жить с вами. Теперь, это ужасное дело все изменило, когда оно прояснится и забудется, я уйду. Я не хочу больше разделять кров с таким человеком как вы, Генри.
— Хороший же вы выбрали момент, чтобы объявить эту новость! Какая любовь, какая преданность!
— Какую любовь и преданность видела от вас я, Генри? Вам больше нечего ждать от меня.