— А что, если тебя убьют?
— Это мало вероятно.
— Ты не непобедим. Робертс участвует в каком-то дерьме, и он собирается втянуть тебя прямо в это, если ты не будешь осторожен.
Майк потер лицо рукой.
— Видишь, ты начинаешь звучать ужасно, когда говоришь такое дерьмо. Ты из хороших парней или плохих? Добавлю, что ты не говоришь мне ничего, что мне нужно знать, я начинаю удивляться, почему не арестовал твою задницу. А еще лучше, какого черта мы вместе?
Он сузил глаза на напряженную спину своей пары.
— Мы?
— Что мы?
— Вместе?
Напряженная тишина заполнила пространство между ними в течение минуты, пока он ждал ответа.
Его любовник толкнул его.
— А мы вместе?
— Я бы не сказал, что люблю тебя, если бы мы не были вместе.
Майк закатил глаза и встал с кровати на ноги.
— Хватит так говорить.
Дамиан отбросил простыни и последовал за своей отступающей в ванную парой, наблюдая за твердыми изгибами его задницы всю дорогу. После того, как он остановился перед раковиной, у Дамиана не было никаких проблем вторгнуться в его личное пространство. Он подошел сзади своего любовника, положив руки на столешницу и загнав его в клетку. Глядя друг на друга в зеркале ванной комнаты, он изучал различия между ними.
Хотя их рост был примерно одинаков, бледная кожа Майка и золотистые волосы резко контрастировали с загорелой кожей Дамиана и темно-коричневыми волосами. Легкая щетина прикрывала его лицо, а кожа его пары была гладкой и безупречной. Эти завораживающие кристально-голубые глаза, наблюдавшие за ним с настороженностью в зеркале, были первым, что захватило его внимание, когда он наткнулся на Майка в небольшой закусочной в Коллинзе совершенно случайно. Сопровождающая шипением энергия, которая пронеслась через его тело от их непреднамеренного контакта было то, что удержало его внимание, и всегда будет.
Некоторые оборотни могли унюхать свои пары, в то время как некоторые испытывали заряженный всплеск энергии с легким покалыванием кожи, но другие рыскали по всей земли и никогда не находили свою вторую половину. Слава любому Богу, какой бы ни был на его стороне, он получил одну из этих изменяющих жизнь ударных волн, когда столкнулся с Майком.
Когда в зеркале у него было полное внимание другого мужчины, он спросил,
— Скажи мне, почему я должен остановиться?
Его любовник выругался и попытался вырваться из его захвата, но он не изменил свою позицию и сместил свой вес, прижав Майка к столешнице ванны. Он не позволит ему убежать на этот раз. Дамиан хотел получить ответ. Ради здравомыслия, ему нужен был ответ. Иначе, как еще мог он заставлять Майка понять, что между ними все реально.
Для него больше никого не будет. Никогда.
— Скажи мне, — потребовал он.
Майк ненадолго закрыл глаза, прежде чем они резко открылись, они потемнели от гнева.
— Ты не можешь это говорить, потому что ты не имеешь это в виду. Как ты можешь? Я не знаю ни хрена о тебе. Ты хранишь свои секреты и никогда не впускаешь меня. Ты приходишь сюда поздно вечером, остаешься достаточно на долго, чтобы трахнуть меня, а потом уходишь. Я не слышу о тебе ни чего днями, а потом ты просто появляешься из ниоткуда, и я впускаю тебя в свою гребаную кровать каждый раз. — Майк опустил голову на мгновение, а затем его покорный пристальный взгляд встретился с взглядом Дамиана в зеркале. — Я не знаю, кто больше облажался, ты или я. Но ты не останешься, и я это знаю. Я разберусь с этим, но не начинай говорить ерунду о любви, когда это не обязательно. Я впустил тебя в мою кровать. Разве этого недостаточно?
Дамиан молча обдумывал слова Майка. Было больно слышать, как мало верил в него его пара, но он должен был признать, что это была его собственная чертова вина. Живя большую часть жизни в одиночестве, он никогда не говорил о чувствах и эмоциях. Никогда не было необходимости. Но в то время, когда это имело большое значение, его молчание и секреты, которые Дамиан хранил ради своей стаи, оставили мучительную трещину между ним и Майком.
Все должно измениться, и быстро, если он планирует удержать Майка рядом до конца своей жизни. Отпустить его не вариант. Только мысли об этом хватило, чтобы Волк в нем стал раздражаться. Он хотел все от своей пары, включая его сердце.
— Нет. — Он подчеркнул слово рычанием. — Этого недостаточно. Этого никогда не будет достаточно.